Немногим более года мне довелось проучиться в этой школе, успешно закончить восьмой класс и начать учёбу в девятом.

Откровенно говоря, ни один учебный день не запомнился. Конечно, мы посещали каждое занятие, старательно выполняли домашние задания и всё, что полагалось по учебной программе.

Но запомнилось другое – то, что было главным делом нас, учеников первого учебного года в городе, освобождённом от врага, после двухлетней опустошительной войны, почти непрерывно грохотавшей в Барвенково.

Не только заводы и другие промышленные предприятия города, не только железнодорожное хозяйство были разрушены войной. Были разрушены школы, больницы, административные учреждения, большинство жилых домов. Школа наша размещалась в нескольких наспех приспособленных помещениях, обставленных уцелевшими партами, столами, скамейками. Всё свободное от занятий время занимались ремонтно-строительными работами: как могли чинили стены, крыши, двери; чем могли стеклили, заколачивали или закладывали кирпичом окна; приводили в порядок собранную мебель, учебные пособия; занимались сбором учебников, тетрадей, ручек, карандашей. Много времени и сил отдавали работе на школьном подсобном хозяйстве (огороде). В школе учились осиротевшие в войну дети, их надо было обуть, одеть, накормить. Государство не в состоянии было тогда взять в полной мере заботу о них. Надо было самой школе, учителям и ученикам брать на себя хлопоты об их быте.

Работа на школьном подсобном хозяйстве и его охрана, в совхозах и колхозах, на строительстве аэродрома и восстановлении железной дороги, коммунального хозяйства города; культурно-шефская работа в госпитале и многое другое, – разве вспомнишь всё, чем доводилось заниматься.

Все эти и многие другие заботы-хлопоты лежали на плечах школьной комсомольской организации. Начало её возрождения положили 5–7 довоенных комсомольцев, сохранивших комсомольские билеты и вставшие на комсомольский учёт в райкоме комсомола в первые же дни после освобождения города. Они и позаботились о новом, молодом пополнении.

Мы с сестрой были в числе первых, кто стремился вступить в комсомол. Но на пути была немалая трудность. Нужны были рекомендации комсомольцев со стажем или коммунистов, знавших вступающих. Найти их было непросто. Ибо в освобождённом Барвенково первоначально они насчитывались единицами. Особенно на нашей окраинной «Западне».

Мы знали с довоенных лет активную комсомолку Марию Кияницю. Она заявила о себе и сразу после освобождения города от фашистов. К ней и обратились. Она без колебаний дала нам рекомендации в комсомол.

Взыскательным был приём в комсомол и на собрании школьной комсомольской ячейки и на бюро райкома ВЛКСМ, в состав которого входили не только руководители районного комсомола, но и один из секретарей райкома ВКП(б). В райкоме комсомола в то время работали недавние армейские комсомольцы и коммунисты, вернувшиеся с фронта после тяжёлого ранения, инвалиды войны. Отличная учёба, общественная активность, идейная убеждённость были определяющими при решении вопроса о приёме в комсомол. Всё это у нас с Марусей было в полном порядке. И 21 декабря 1943 года, в день рождения И. В. Сталина, нас приняли в комсомол.

Не прошло и месяца со дня получения мною комсомольского билета, как меня избрали секретарём комсомольской организации школы. К тому времени в её составе было до 20 комсомольцев. А менее чем через год их стало уже более восьмидесяти.

Всё то, о чём я рассказал выше, – составляло главное содержание работы комсомольской организации. И откуда только находились силы? А время? Где найти его, если сутки насчитывают 24 часа? Да ещё надо было не просто не отстать, а преуспеть в учёбе. Домой ежедневно, включая и выходные дни, я возвращался к полуночи, а то и за полночь. Не замечая усталости, забывая о еде и сне. А рано утром уже ждали новые заботы… Это была моя стихия. Нередко ночевал у друзей, ибо до дома – семь километров, и я мог добраться только на утренней заре.