Сколько слёз пролила мама, особенно в первые годы после получения последней отцовской весточки. Сколько раз побывала у гадалок и цыганок, пытаясь «узнать» судьбу отца. Сколько людей обошла, тех, кто вернулся живой с фронта, из госпиталей. Но так ничего и не узнала…
В течение полувека после войны я искал сведения об отце в архивах Министерства обороны, МВД. Писал в государственные и партийные органы, в редакции газет и журналов, на радио, где в своё время была специальная рубрика о поисках пропавших без вести. Увы…
Лишь 2 марта 1994 года я получил из Центрального архива Министерства обороны ответ в несколько строк:
«Осадчий Павел Андреевич, 1906 г., уроженец Барвенково Харьковской области. Зав. делопроизводством, казначей 136-й отдельной роты, техник-интендант 2 ранга. Служил в Красной Армии с 15 августа 1941 года по 21 сентября 1941 года. Дальнейшая судьба не отражена. Основание: картотека безвозвратных потерь офицерского состава». Это лишь документально подтвердило то, что нам всегда было известно.
Как складывалась судьба отца после повторного ухода в армию в марте 1942 года и до февраля 1944-го?
Где и чем занимался? – неведомо.
Не исключено, что он мог оказаться в трудовой армии, проходил проверку. Такова была судьба всех бойцов и командиров Красной Армии, побывавших в плену или в окружении, находившихся на оккупированной территории. Многие не возвращались в действующую армию.
Столь же безответный и другой вопрос: что случилось с отцом в начале февраля 1944 года. Почему он не отозвался на наши письма? Где потерялись его следы? Нигде мне не удалось получить хоть какие-нибудь сведения об отце. В таких случаях говорят: «Как в воду канул…». Можно что угодно предположить, но угадать истину невозможно…
Вопрос о судьбе отца навсегда остался для нас неразгаданной тайной. Но главное в другом – до смертного часа я буду чувствовать себя виноватым перед отцом. Виноват в том, что более чем за шесть десятилетий, минувших после бесследного исчезновения отца, я не смог ничего разузнать о дальнейшей его судьбе, последних днях его жизни, о месте захоронения; разыскать его могилу, склонить перед нею свои колени. Прости, отец…
Война. Она отняла у нас не только счастливую мирную жизнь, которая становилась всё лучше, приносила всё больше радости и благополучия с каждым предвоенным годом. Она унесла многие миллионы жизней, осиротила миллионы детей, посеяла неизмеримое, безутешное горе в большинстве советских семей, подвергла невероятным испытаниям все народы нашей великой страны, принесла неисчислимые жертвы, разрушения, утраты.
Возрождение советской жизни
После освобождения города я месяц прослужил в истребительном батальоне при районном отделе милиции. Его главной задачей была борьба с вражескими лазутчиками, возможным забросом фашистских десантных групп в тыл наступавшей Красной Армии, а также вылавливание не успевших сбежать с немцами разного рода холуёв и приспешников, изменников и предателей всех мастей и оттенков…
В октябре 1943 года по городу разнеслась долгожданная, но совершенно неожиданная, невероятная весть: возобновляются занятия в школах.
Такое возможно только в условиях Советской власти – власти трудового народа. Не прошло и месяца после окончательного освобождения нашего многострадального города от фашистов, а советская страна уже позаботилась о нас, чье детство и учеба были прерваны войной.
И мы с сестрой, по настоянию мамы, отправились в свою школу – Барвенковскую среднюю школу № 1, в которой я намеревался учиться с первого сентября 1941 года. Война отодвинула эту возможность на два года.