Лисичка накинула капюшон и усилила громкость музыки в наушниках, чтобы не слышать шёпот, сопровождающий любую из Гонщиц в городе. Это был замкнутый круг – она была вынуждена показывать браслет, чтобы никто её не тронул, и в то же время мечтала скрыть тот факт, что она одна из них – таинственная гонщица, живущая в отдельной части города, за воротами, куда обычным людям (и земным, и ящеррам) нет ходу.

Марлен, не обращая внимания на заинтересованные взгляды, просто шла вперёд, к подземному транспорту.

Марлен нравился Мыслите с его величественными арками, фонтанами, водопадами и летающими над головой машинами. Нравились заправочные станции в виде цветов, зависших в небе. Нравились статуи, которые ни с того ни с сего оживали и начинали танцевать или, например, канючить деньги на «реставрацию моей руки».

Она любила рассматривать транспортировочные кабины, выросшие по всему городу подобно грибам всего десять лет назад. С их помощью можно было попасть почти в любую часть мира за считанные секунды.

Выходя в город, она обращала внимания на все виды транспорта, и, если встречала неизвестную модель авто, походила ближе и начинала её рассматривать со всех сторон.

Как правило, те машины, которые ей нравились, принадлежали зажиточным ящеррам. Марлен сама гоняла на подобных, знала, на что способны такие авто, и иногда ей хотелось закричать в лица хозяевам столь мощного транспорта: вы хоть знаете, что эта штука может делать?! Зачем вам подобные игрушки, если вы не умеете с ними обращаться?!

Но ещё больше, чем рассматривать машины, ей нравилось представлять, каким был Мыслите до великого разрушения, когда земные люди и люди-ящерры жили в мире и согласии.

И она не только представляла, знала наверняка, ведь её дедушка был одним из судей. Земной человек был судьёй!

Марлен не так давно узнала от своей таинственной матери, что не более чем пятьдесят лет назад в городе Мыслите ящерры и земляне были на равных, и среди двенадцати судей были представители обоих видов.

Это был город, где равноправие было не просто словом, а тем, что удалось осуществить. Ящерры не использовали на земных влечение, это было табу, наказанием за которое могла быть смертная казнь.

Но потом на город напали объединённые силы нескольких городов, включая ближайшие Гнездо и Драгобрат. Ящерры разрушили Мыслите, так как не могли допустить, чтобы было на планете место, где земные могут быть счастливы. А тех ящерров, что не желали подстраиваться под новые порядки, просто убили.

Узнав эту историю, в сознании весёлой доброй девушки как будто всё встало на свои места. Она осознала очевидное – ящерры поработили город. Возможно, они восстановили архитектуру, основные принципы декора, но Мыслите уже не тот, каким он был когда-то. Из сосредоточия свободолюбия и он превратился в источник разврата. Город был телом этого разврата, а они, Гонщицы, его сердцем.

Девушка споткнулась, щеки запылали от кощунственной, но уже привычной мысли: если бы история повернула по-другому, и Мыслите удалось выстоять в схватке с Гнездом и Драгобратом, она, Марлен, по положению была бы ровней даже Догану Рагарре, ведь её дедушка тоже был судьёй.

Марлен проклинала себя за подобные размышления, и все же иногда, лёжа в своей постели и слушая дыхание других девушек, чувствовала, как нечто могущественное пробивается сквозь грудную клетку: осознание того, что она не на своём месте. Что ей суждено большее, что она сильнее, чем думают многие. Энергия, что билась в грудной клетке, подначивала: да, Доган Рагарра, я тебе ровня, хоть ты пока не догадываешься об этом.