Пришлось посмотреть на фотографию. На снимке, сделанном в морге, было запечатлено тело обнажённого человека среднего возраста с ярко выраженными трупными пятнами на теле.

– Никогда его не видел, – повторился я.

– Полноте, Денис Павлович, в кармане пальто этого человека найдена кукла вашего изготовления.

– Мой покупатель был в тёмных очках, а лицо так закутано шарфом, что наружу торчал только нос. А вы мне показываете голый труп.

Пётр Иванович кивнул и достал следующую фотографию.

– Этот?

Вторая фотография была точь-в-точь как в газете «Город». Вероятно, следователь и предложил её опубликовать, преследуя какие-то свои цели. Скорее всего, и статейка в газете была инспирирована следственными органами: смерть бомжа – рядовой случай, чтобы о нём писать.

– Похож, но не он.

– Точно? – удивился Пётр Иванович.

– Абсолютно.

– Почему вы так уверены? Именно у этого человека мы обнаружили в кармане вашу куклу.

– Несмотря на всё это, – я мстительно обвёл рукой обстановку в комнате, – газетки иногда почитываю и знаю, что на фотографии труп человека, умершего задолго до того, как я продал свою куклу. А я атеист и не верю в жизнь после смерти. Неужели в милиции думают иначе? Тогда труп надо взбрызнуть святой водичкой, чтобы не шастал по городу и не колобродил умы оперуполномоченных.

– Ершистый вы, однако, человек, – заметил Пётр Иванович.

– Какой есть, – отрезал я. – Не люблю, когда меня беспокоят по пустякам.

– Кстати, – он спрятал фотографии в карман, – кроме вашей куклы при трупе было обнаружено четыре тысячи двести долларов сотенными купюрами. Сколько вам заплатил покупатель?

– Сколько бы ни заплатил, все мои. Я делаю своих кукол и продаю абсолютно на законных основаниях.

– По имеющимся у нас данным, вы получили за готовую куклу триста долларов и ещё пятьсот как задаток за следующую куклу. Не многовато ли?

– Некоторые за пасхальные яйца платят по двадцать миллионов, и никто не удивляется.

– Так то ж Фаберже! Ювелирных дел мастер. Звучит!

– А я – Егоршин. Кукольных дел мастер. Не звучит?

Пётр Иванович неопределённо покрутил головой.

– Или что – доллары фальшивые?

– Нет, не фальшивые. Но есть версия, что они похищены из пункта обмена валюты. Придётся деньги сдать – увы, такова процедура следствия. Я напишу расписку.

– Что?

От подобной наглости у меня перехватило горло, и я закашлялся.

– По окончании следствия деньги вам вернут.

– Ну дела! – Я деланно расхохотался. – Рэкетиры не трогают, а родная милиция готова ободрать как липку! Если бы у меня что-то и осталось, то сдал бы только по постановлению прокурора, понятно?!

– Куда же вы их потратили?

– Долги отдал! Еду купил.

– Еду… – иронично усмехнулся оперуполномоченный. – На все?

Я хотел отрезать: «Не ваше дело!», но вспомнил, что твёрдо решил не обращаться к нему «на вы».

– Нет, не на все. Ещё и занимать пришлось.

– Так-так… Это называется воспрепятствованием следствию. Не боитесь, что мы можем создать вам невыносимые условия существования?

– Боюсь?! – Наглое заявление окончательно взбесило меня. – Я своё отбоялся. А потом, – здесь я снова обвёл рукой комнату, – куда уж невыносимее?!

Словно в подтверждение моих слов на лоджии что-то со стуком упало с верстака и как бы покатилось по полу. Очень похожий звук, но я догадался, что это дробный стук деревянных башмачков быстро бегущего Буратино.

– Вы не один? – удивился Пётр Иванович, оглянулся на лоджию, но за шторами ничего рассмотреть не смог.

– Гы-гы, ха-ха, хи-хи! – угрожающе долетело с лоджии.

– Кто у вас там?

Я лихорадочно соображал, что ответить.

– Насколько знаю, – медленно, с расстановкой, начал я, – из морга было похищено два трупа. Второй пока не обнаружен?