– Sprehen sie Deutsch?

– Мнэ-э…

– А! Ни «бэ», ни «мэ»?

– O, yes! – выпалил я, узнав, наконец, голос.

– Привет, брачующемуся, – ехидно поздоровался Мирон. – Неужели так далеко зашло?

– Не твоё дело, полиглот липовый, – буркнул я.

– Как это не моё? Я, может, набиваюсь в свидетели. Погулять хочется на свадьбе, нажраться водки до потери пульса…

– Кончай трепаться. Что надо? Или вернуть долг хочешь, чужие деньги карман жгут?

В трубке снова икнуло.

– Э-э… Мнэ-э… – передразнивая меня, протянул Мирон. – Что значит, чужие? Это занимают чужие, а отдают свои!

– Сейчас повешу трубку, – предупредил я.

– Зачем сразу так? – пожурил Мирон. – Долг отдам, дело святое… В любой момент.

– Тогда – что надо? – повторился я.

– Ты газету «Город» за сегодняшнее число читал?

– Единственное, что читаю последние года три, – с пафосом заявил я, – это надписи на заборах.

– Да уж… Граффити – высокое искусство. Где уж нам уж, рядовым богомазам, до него с нашими благочестивыми иконками… Там – полёт мысли, широта кругозора…

– Вешаю трубку!

– Всё, всё! – оборвал трёп Мирон. – Газету почитай. Настоятельно рекомендую.

– Зачем?

– Ты сейчас строгаешь Буратино щедрому заказчику?

– Да.

– Похоже, не придёт твой заказчик забирать куклу.

– Это ещё почему?

– А ты газетку почитай! – злорадно сказал Мирон и повесил трубку.

Только этого мне для полного счастья и не хватало! Заказчик не придёт… Почему? Я посмотрел на открытую дверь на лоджию. Выходить туда по-прежнему не хотелось. Ну и ладно. Схожу на улицу, прогуляюсь, всё равно надо идти в ларёк – хлеба в доме ни крошки. Заодно и газету куплю. Почитаю, на что там намекает Мирон.

Когда я вышел из квартиры, то принципиально не стал разговаривать с жёлтой рожицей. Даже в её сторону не поглядел. Обидела она меня до крайней степени. Смешно, когда взрослый человек разговаривает с рисунками на стенах. Если, конечно, это не диагноз. У меня это не диагноз, а затянувшееся детство. Не случайно в кукольный театр пошёл работать.

На улице распогодилось. С ясного неба светило яркое солнце, звенела капель, на голых ветках деревьев щебетали воробьи, в воздухе пахло весной. Скорее бы…

Сумрачное настроение растаяло без следа, и я неторопливо прошёлся по улице до рынка. Купил хлеб, пельмени, пиццу и на всякий случай бананы. Обещал ведь… За покупками совсем забыл о газете, но, когда вознамерился купить свежих помидоров по баснословной цене, вспомнил, что говорил Мирон. Если не соврал и щедрый покупатель не явится за заказом, то деньгами швыряться не следует. Купил газету, хотел тут же, у киоска, просмотреть, но из-за пакета с покупками листать было неудобно. Тогда я свернул на набережную и сел на скамейку рядом с благообразным жизнерадостным старичком, с умильной улыбкой наблюдавшим, как на льду реки ребятишки играют в хоккей. Наверное, радовался, что очередную зиму пережил и небо ещё покоптит.

Фотографию с моим заказчиком я обнаружил на третьей странице. Как и большинство снимков с места происшествия, этот не отличался высоким качеством, но не узнать странного покупателя было трудно. В тёмных очках, длиннополом пальто, меховой шапке-ушанке и закутанный шарфом так, что торчал только нос, он навзничь лежал на утоптанном снегу. Заметка, которую иллюстрировала фотография, называлась «Живой труп».

Я начал читать и краем глаза уловил, что старичок заглядывает в газету через плечо. Пусть его, мне не жалко.

«По данным милиции, за четыре дня лютых морозов, свирепствовавших в городе, в результате обморожений погибло более двух десятков лиц без определённого места жительства. Однако данный случай не имеет к ним никакого отношения, хотя поначалу потерпевшего, если его можно так назвать, приняли за бомжа. Где и на какой остановке он сел в троллейбус шестого маршрута, никто не помнит. Многие бездомные спасаются от морозов на вокзалах, в подвалах и на чердаках домов, заходят погреться в общественный транспорт. Большинство людей относятся к появлению бомжей в транспорте терпимо, но когда бомж проехал остановки три-четыре, то от него, разомлевшего в тепле, начал исходить неприятный запах. И чем дальше, тем сильнее и противнее. Поскольку на замечания пассажиров и предложение кондуктора покинуть салон он не реагировал, наиболее активные пассажиры вытолкнули его из троллейбуса на остановке «Библиотека им. Н. К. Крупской». Бомж поскользнулся, упал, троллейбус поехал дальше, а бомж остался лежать на снегу. Пролежал он часа два, пока на неподвижно лежащего человека не обратил внимание милицейский патруль. Вызвали скорую помощь, врач констатировал смерть, и покойника отправили в городской морг. Увы, к сожалению, рядовое событие, на которое мы уже привыкли не обращать внимания. И не удостоилось бы оно внимания газеты, если бы дежуривший патологоанатом не опознал в покойнике труп неизвестного мужчины, исчезнувший из морга за два дня до описываемого происшествия.