Полковник был из малороссов, и букву «г» произносил как «х». Я у него был Шаханов.

А спустя тридцать лет я был в Чите. Давно мечтал побывать в тех краях, и вот случилась такая оказия. Проходил отраслевой конкурс поэзии среди путейцев, и меня как члена жюри отправили поприветствовать победителей Забайкальской железной дороги. Бескрайние просторы, чудесные люди, надо, думаю, об этом песню написать для «Любэ»…

А начальник самой протяженной рельсовой магистрали при знакомстве смотрит на меня как-то строго и недоверчиво…

Потом прояснилось почему. Встречающая в аэропорту тоже была, видимо, с украинскими корнями. Ему докладывают по телефону о моем прилете. Мол, встретили, поселили московского визитера.

– А что же вы раньше не доложили про высокого гостя? В каком номере расселили? Какова цель посещения?

– Завтра день железнодорожника, будет вручать грамоты победителям конкурса поэзии с нашей магистрали. Номер одноместный в лучшей гостинице, как положено. А о приезде сообщали – видимо, секретарь напутал.

– Срочно переселить в апартаменты люкс. С секретаря спрошу строго. На какой машине встречали?

– Наша «Волга» отдела культуры.

– Вы меня под монастырь подведете – надо было взять мой служебный автомобиль!

– А ему все понравилось. Ехал из аэропорта и все нахваливал наши края, вроде даже песню хочет написать про Читу, про Забайкалье…

– Что вы несете, какую песню? К нам прибыл вице-президент РЖД, а я только об этом узнаю, какую еще песню, вы что, с ума посходили? Срочно переселить в люкс и охрану на все время пребывания!

Короче, Дмитрий Сергеевич Шаханов – вице-президент РЖД. А моя фамилия Шаганов, так неправильно услышанная, навела столько смуты. Извиняйте уж.

Не учили мы английский

И с французским не в ладу.

Водку пили вместо виски

В городском саду.

Там такие были танцы,

Под ансамбль у пруда!

Задвигали голодранцы

Мы урок труда.

Не учили геометрий,

Комсомол не трогал нас,

От фарцовочных поветрий

Участковый спас.

– Дать бы в руки вам рубанки, —

Говорил тогда майор.

У меня теперь он в банке

Неплохой вахтер.

Да, все мы вышли в люди вроде

И не валяем дурака.

Но нет гармошечки в народе

У привокзального ларька!

Да, все мы вышли вроде в люди,

И каждый важно приодет.

И есть икорочка на блюде,

Вот аппетита чтой-то нет.

Пусть не те напитки пили,

И трусы у нас не шелк.

Но девчонки нас любили

Очень хорошо!

А в кармане пачка «Явы»,

В ней немного сигарет.

Эх, вернуть бы те забавы,

Для вот этих лет.

Мчатся гордые машины

По Рублевскому шоссе,

Подмосковные равнины,

Ковыли в росе.

Позову я Клаву, Маню

Вспомнить молодость мою.

Растоплю под вечер баню,

Песню им спою.

Окунемся в реке, окунемся,

Примеряя ночную парчу.

Утром ветреным рядом проснемся,

Печь затопим, затеплим свечу.

За грибами пойдем на задворки,

На обед крепышей отберем

И утешимся без отговорки

Одиночеством и сентябрем.

Ненаглядная, так тебя люблю,

Свет сердечный, мое ясно солнышко.

Отведу беду и винца налью,

За тебя не грех, не грех и до донышка…

Не печалься о скором ненастье,

На леса погляди, на зарю.

За неброское русское счастье

Я одну тебя благодарю.

А снежок на дороженьки ляжет —

Это просто приспела зима.

Но покуда со мною ты рядом,

Не застудит мороз терема.

Синицын Коля – кореш мой до гроба!

Конкретный хлопец, друга нет верней.

Мы пригласились, напросились оба, —

На вечериночке даем парней!

Синицын Коля выбрит, как поручик.

Блестят штиблеты польские на нем;

И сигарет купили мы получше —

На вечериночке парней даем!

Синицын Коля виду не покажет,

Но если скажет – после все молчат.

Немного скромный он, пока не вмажет —

Любимец мам, находка для девчат.