Чего там и говорить, тот мой начальник обладал душевным теплом. Спасибо ему.

Ну что ж, это совсем другое дело. Во-первых, после выполненной работы на объекте можно было не возвращаться на базу – в полуподвальное помещение здания в начале улицы Марии Ульяновой. Свободного времени прибавилось. Во-вторых, все объекты, они же АТС (автоматические телефонные станции), находились не в одном районе города, что тоже вносило некоторое разнообразие. В-третьих, коллектив наших рабочих был также приветлив.

– Ну, вот скажи, Саша, что тебя больше всего интересует на сегодняшний день? Может быть, оптические волокна в телефонии, а? – с надеждой спросил меня новый босс.

– Виктор, скажу вам честно. Больше всего меня интересуют мои новые стихи. Те, которые я еще не сочинил.

Увлечение мое несколько его расстроило, сразу было видно. Он вздохнул.

– Эх, до тебя на этом месте трудился тоже художник. Все рисовал, рисовал, бедняга…

Что он там рисовал, я не стал уточнять. А вот мои песни частенько транслировались по однопрограммному приемнику, и ребята с удовольствием подкалывали:

– Ну, что нового создаешь, поэт? Как там твой «Черный кофе» – «Зеленый чай»?

Я не обижался. Кудри, подстриженные военной кафедрой, снова отросли до плеч. И весь мой облик говорил сам за себя – перед вами, господа мои хорошие, «совсем неизвестный среди хулиганов московский поэт Александр Шаганов».

И я решил: как только скромные авторские отчисления сравняются с инженерным окладом, буду линять с трудового фронта. Каким образом – непонятно, может, даже через статью параграфа 33 трудового законодательства: увольнение за прогулы без уважительных причин. Будь что будет. Ночи напролет я медитировал, как подорванный. Поэтические образы не оставляли в голове места измерительным приборам.

Судьба была и в этот раз благосклонна. Перестройка, Горбачев! В «Литературке» целые газетные подвалы были посвящены таким, к примеру темам: «Можно ли заниматься частным извозом» или «Первое кооперативное кафе на Остоженке – хорошо это, плохо ли?».

– Саня, сходи в СМУ. Борису Ивановичу через год на пенсию, может, он тебе и подмахнет открепительный листок, – надоумил меня Виктор. К тому времени он окончательно понял, что его любимые оптические волокна не вызывают у подчиненного никакого рефлекса, кроме скрытого рвотного.

– Шаганов, – сказал мне Борис Иванович, – я бы тебя со всей душой отправил и в эстраду, и подальше куда, но ведь мне по шапке дадут. Милый, – жалостливо попросил, – поезжай в трест. Дай спокойно до пенсии доработать.

В тресте меня принял самый главный руководитель. Похоже, его дети были музыкально развиты, если он был наслышан о некоторых молодежных рок-группах.

– Позовите-ка ко мне начальника отдела кадров, – попросил он по селекторной связи секретаршу.

Вошла дама среднего возраста.

– Вот молодой специалист Шаганов из СМУ-2.

– Да-да, мы его сами выбирали.

– Так вот его нужно уволить.

– За что? Как так, что он натворил?

– Саша, значит, езжай в Министерство связи. Там отдел по работе с молодежью. Все объяснишь. Если не отпустят – звони, поедешь второй раз вместе со мной. Но вначале действуй сам.

В министерском кабинете типичный клерк не сразу вник в мои проблемы и просьбу уволить переводом в студию «Рекорд».

– А вы уверены, что это ваше настоящее призвание, а не юношеская блажь? Может быть, дополнительная рабочая закалка не помешает творческому организму? А у вас есть публикации в периодике?

Что я мог ответить? Никаких публикаций у меня не имелось и не предвиделось. И уже в самом конце беседы с некоторым даже упреком тот человек спросил меня: