Ненавижу его надменность. Ненавижу пафос, который душит, и я задыхаюсь даже в комнате с распахнутым настежь балконом.

– Ты ведь знаешь, что я это сделаю, – продолжает давить отец. – С твоей помощью или без нее. Но тогда все закончится хуже, чем ты можешь себе представить.

Он блефует. Он точно блефует.

Я изучаю выражение его лица и стараюсь выглядеть невозмутимо. Он не вытащит из меня ни единой эмоции.

– Ее имя, – грозно требует отец.

– Она здесь ни при чем.

– Кажется, я спросил ее имя. – Слышу, как он клацает зубами перед тем, как метнуть в меня гневный взгляд. – Кто она такая?

– Не знаю. – Я не прерываю зрительную борьбу. – Я просто ее подвез.

– Ты думаешь, я совсем кретин?! – сквозь стиснутые зубы выплевывает он.

– Заметь, не я это сказал. – Я снова ехидно ухмыляюсь, что окончательно выводит отца из себя.

Мы почти одного роста, что позволяет ему схватить меня за горло и пригвоздить к прикроватному столбу.

– Ты отправишься завтра в гребаный университет Северной Каролины, понял меня? И ты будешь играть, как никогда в своей жизни не играл, уяснил, щенок? И в этот раз ты будешь тихим, старательным и покладистым. Иначе я напишу заявление в полицию. На тебя и на эту чертову шлюху в красном парике. – Его пальцы сильнее сдавливают мою шею. Отец придвигается вплотную к моему лицу, не прекращая въедаться мне в кожу налитыми кровью глазами. В уголках его губ собралась пена, и он продолжает, брызжа слюной: – Поверь, мои люди ее найдут. И тогда ей не поздоровится. Я все повешу на нее. Угон или, может быть, кражу, умышленное уничтожение чужой собственности, хулиганство, оставление места после аварии… Я могу продолжать очень долго. Поверь, мои адвокаты засадят ее за решетку на много, много лет. Невиновных не бывает. И я придумаю, чем еще разнообразить ее дело.

– Я сам разбил эту гребаную тачку! – шиплю я, стиснув зубы и ухватившись за предплечье отца двумя руками.

– А мне плевать.

Я прикладываю силу и отдергиваю его руку от своей шеи, делая глубокий вдох. Моя грудь разрывается от жадного дыхания. Мой яростный взгляд буравит лицо отца. Я ненавижу его и однажды уничтожу, как меня научила Ревендж, но сейчас, на данном этапе своей жизни, мне придется засунуть гордость в задницу и согласится на его условия. Он это знает. Это тешит его самолюбие. Исподлобья я наблюдаю, как в его глазах вспыхивает огонь. Он чувствует свое превосходство. Он доволен собой. Рад, что, добившись своего, он в очередной раз унизил и наступил на меня.

– Хорошо. – Внутри моей груди разгорается пламя, оно поедает органы, но я даю отцу то, чего он хочет. – Я вернусь. Я снова выведу «Тар Хилз» в финал. Они станут чемпионами. Обещаю. Ты будешь гордиться мной, пап, – пересилив себя, выдавливаю я.

– С последним ты погорячился. – Он хлопает меня по плечу и улыбается, но в этой улыбке нет ни капли искренности. – Посмотрим на результат.

Отец разворачивается и уходит. И когда за ним захлопывается дверь, я позволяю себе ударить кулаком в деревянную стойку кровати, выдавив из разбитой губы еще каплю крови, а потом врезать еще и еще раз, пока кулак левой руки не начинает гореть от боли. Не правой. Теперь она мне будет очень нужна, раз мне придется занять прежнее место атакующего защитника «Северной Каролины Тар Хилз».

Ревендж, ты не представляешь, куда влезла и во что меня впутала. Теперь я просто обязан найти тебя, чтобы потребовать расплату.

Автор заметки: Ревендж

Я люблю задавать вопросы, заметил? Поэтому ответь еще на один, прежде чем прочтешь дальше.

Какие чувства вызывает в тебе ненависть?