Форель нашпиговываю смесью лимона и зелени, обмазываю специями и загружаю в духовку. Пока рыба запекается, прибираюсь дома. В зале прохожусь пылесосом, протираю поверхности, и захожу в его спальню.

Когда-то она была общей, но…

Здесь кое-что по-другому, чем я помню.

Исчезло общее фото, где мы в свадебном путешествии. И декоративная ваза, которую я любила. Из синего стекла с серебряными изображением веточек в китайском стиле. Ее я купила в одной из поездок. Интересно, где она? В кладовке? На свалке?

Начинаю пылесосить ковер, затем протираю тумбы.

Одна с моей стороны, с торшером. Я любила читать перед сном и клала туда книгу. Однажды ела мандарины, и вся спальня пропахла цитрусом. Тот день запомнился ощущением спокойного счастья. Были новогодние каникулы, Андрей взял выходной… Сейчас моя тумба полностью пуста.

С его стороны – завалена хламом. Раньше он был аккуратнее. Недопитый стакан воды, запонки, которые он, видно, снял накануне и бросил… Пузырек лекарств. Я хмурюсь, и поворачиваю к себе надписью.

Андрей почти не болел. Однажды подхватил простуду, и так переживал, как, наверное, все мужчины, что я вызывала врача.

А это сильные успокоительные. Их по рецепту принимают.

Раньше он бы не стал пить таблетки. Их только слабаки пьют и невротики – его слова. Удивленная, ставлю бутылочку на место, и заканчиваю уборку.

Кажется, я вернулась в другой дом. К незнакомому мужчине.

В доме аппетитно пахнет запеченной форелью. Я вовремя выключаю духовку, и заканчиваю уборку. Ощущение чужого дома остается, хотя я перетрогала здесь все. Паршиво, что пришлось согласится на предложение Андрея. Квартира вызывает тоску, а негативные эмоции вредны для ребенка.

Андрей возвращается рано.

Губы жестко поджаты, вид уставший, но все равно не похож на человека, который нуждается в том пузырьке рядом с кроватью. Резко дергает узел галстука, и садится к столу, предлагая себя обслужить.

– Я все уладил. Твоя мать вылетает завтра.

– Спасибо, – больше нечего сказать.

Я сервирую обед на тарелке – он ведь сказал, что должно быть как прежде. Раскладываю запеченные тушки форели, овощи, посыпаю все мелко порезанной зеленью, и кладу несколько долек лимона. Вытерев руки освещающей салфеткой, Андрей тут же выжимает лимон на рыбу. Бывший быстро ест, ловко разделав рыбу с помощью ножа и вилки.

Я вернулась, как он хотел. И делаю то, что он просит.

Но Андрей не рад. У него лицо… Заложника и палача в одном лице.

На мой живот он бросает мрачный взгляд.

– Я ее провожу в аэропорту утром, хорошо?

– Вместе поедем.

Я рада, что мама улетает – с души падает камень. Я так боялась, что ничего не получится, и Андрей начнет тянуть время… И вместе с тем не хочу, чтобы мама улетала. Детский страх остаться одной. Я в положении, а она самый близкий мне человек.

На Андрея даже смотреть не хочется. У меня ощущение, словно я в клетке, и дверца захлопнулась. Я в ловушке Андрея.

– Ты не против, я отлучусь? Нужно позвонить.

Андрей, не реагируя, ест. Я ухожу к себе и набираю мамин номер.

К счастью, она отвечает сразу.

– Дочка? – голос настороженный, волнуется за меня.

– Мам, все нормально. Завтра утром Андрея отвезет тебя в аэропорт. Будь готова к семи, мы заедем вместе.

– Все получилось? – в голосе звенит радость, и я тоже улыбаюсь.

– Да, мама, все хорошо!

Утром мы отвозим маму в аэропорт.

Я надела новое платье: короткое и очень красивое – белое в черный горошек, с черной лентой под грудью. Улыбаюсь, но она замечает мою скованность. Андрей постоянно трется рядом, и мама просит:

– Не проводишь меня в уборную, дорогая?

Я беру ее под руку и послушно веду в указанном направлении. Но стоит, отойти на пару шагов, и она шепчет вполголоса: