Бизнес, эта квартира и многое другое были куплены до брака. Затем был брачный контракт. И часть имущества он записывал на родителей. Например, мой «пежо». Я забрала и продала украшения, шубу, картину – подарок на годовщину, другие вещи. У Андрея были хорошие адвокаты и знакомства, а я сама была виновата, ведь на развод подала я, а не он меня бросил. Иначе был бы более щедр. Так он сказал.

Появляется чувство, что меня обманула жизнь и мужской мир, которые обещали, что муж обо мне позаботится, пока я буду создавать уют.

Позаботился.

Вещей с собой не много – одежда и предметы гигиены. Я быстро справляюсь.

Андрей пьет кофе на кухне.

У него не самодовольный вид, как вчера, а скорее уставший. Уже поставил галочку напротив пункта «Вернуть Ладу», и обдумывает, как достичь следующую цель.

– И чего ты хочешь? – спрашиваю я. – Я здесь. Что дальше?

– Дальше, Лада, все будет, как всегда. Я поеду на работу, ты уберешься дома и приготовишь ужин. Ты знаешь.

– Ты понимаешь, о чем я! – злюсь я.

– Все, что я хочу, – говорит Андрей, приближаясь. – Чтобы ты была моей женой. Хочу забыть последние два года. Я хочу, чтобы ты ко мне вернулась, Лада. Это ты уже сделала. Дальше делай так, как привыкла.

Я смотрю на небольшой шрам над бровью.

– Спать я с тобой не буду.

– Будешь. Все будет как раньше, Лада.

Он выглядит таким же упертым, как в нашу первую встречу. Использую тот же аргумент.

– Я беременна. Я не буду с тобой спать.

– Это не навсегда, – усмехается Андрей, и допивает залпом кофе. – К тому же, есть много разных способов выйти из ситуации. Ты знаешь их все. Давай не будем, Лада, – он смотрит на часы. – Мне пора. Погладь рубашку на завтра.

Больше всего хочется послать его. Но что я сделаю, вернусь к маме и скажу, что все отменяется?

– Не раньше, чем мама пройдет лечение, Андрей, – предупреждаю я. – До этого у нас будут разные спальни!

Почти компромисс.

Никакой близости, пока я не получу то, за чем явилась.

Андрей снова усмехается и идет к двери. Я остаюсь одна, и выдыхаю. Привычно прислушиваюсь к себе: малыш шевелится, все хорошо. Мне скоро к врачу, не забыть. Нужно отвезти результаты УЗИ.

Еще раз прохожу по комнатам, осматриваю квартиру. Даже выхожу на лоджию. Больше я не ощущаю себя дома. Дом – эта мамина квартира. А здесь логово врага.

Я в декрете, на работу не нужно.

Так что Андрей прав: могу убраться и приготовить ужин.

Распахиваю шкаф, оглядывая одинаковые ряды костюмов и рубашек. Он любит черные костюмы. Андрей всегда говорил: черный – лучший цвет. Он позволяет доминировать и закрываться. А это главное на переговорах и в жизни.

Пока мы были вместе, я черное не носила, только обувь и сумки. У меня была типичная женская палитра: пастель, белый, светло-розовый, бежевый. Мама говорила, мне идут нежные оттенки. Даже шубки я выбрала бежевую норку и серое манто из шиншиллы. Оно, кстати, осталось у Андрея при разводе.

Одевалась я с оглядкой на него: жена в черном ему бы точно не понравилась. Мне доминировать не полагалось. И я подсознательно выбирала нежное и женственное. То, что удобно прогибать, над чем можно властвовать. Безопасное.

Такой он хотел видеть жену.

Мне бы еще до замужества задуматься, почему. Но я жила в плену иллюзий и считала, что мужчина и должен таким быть.

Глажу одну из рубашек. Горячая ткань приятно пахнет. Кто стирал ему рубашки? Он сам или домработница? Одна из его подруг?

Теперь обед.

Заглядываю в холодильник. С продуктами порядок, даже набор тот же, что раньше. Сыр той же марки, знакомые упаковки молока и яиц – Андрей любит омлет с сыром. Спелые помидоры. Зелень. В отделе для парного мяса – свежие куриные грудки, и две тушки форели. Без меня здесь ничего не изменилось. Это заставляет задуматься. Я что, ела только то, что он любит? Впрочем, Андрей следит за собой и предпочитает здоровую пищу. Я ничего не потеряла.