Я смотрю в окно: луг отсюда выглядит шикарно, так и тянет пройтись, подышать свежим запахом сена. Если все убрать, сделать ремонт – отличная выйдет дача. Но Андрею это не нужно. Он городской житель, который покинет асфальтовую дорогу только в случае крайней необходимости. Смертельной опасности, например.

Живот успокаивается, я спускаюсь вниз, чтобы осмотреть кухню.

Она небольшая и чистая. Плитка электрическая – свекор не захотел заморачиваться с газом, и это было хорошей идеей, пока не встал вопрос с генератором.

Коричневый стол с четырьмя плетеными стульями. Мы покупали их в сетевом магазине. Он назывался «набор садовой мебели». Долговечная, простая и немаркая. Стол накрыт бело-коричневой клеенкой-скатертью с изображением кофейных чашек и зернышек.

На плите ждет пузатый эмалированный чайник, и старая турка для кофе. Раньше она была у свекров, пока Андрей не подарил родителям кофе-машину.

Над мойкой два деревянных шкафчика, открываю один: посуда, недорогой сервиз, на месте. Белый, с синими узорами, который так любила свекровь. В соседнем стоят чашки, подставка для ложек-вилок и сахарница. За ней обнаружились солонка с перечницей. Свекровь была аккуратной женщиной.

Теперь все это никому не нужно.

Что бы я почувствовала, если бы мой сын после нашей смерти выбросил «хлам» и продал все ценное? Этот «хлам» – дорогие сердцу вещи для кого-то.

Я вынимаю посуду, и ополаскиваю чистой водой.

Хотя бы с водопроводом все в порядке… Когда-то свекор пробил здесь скважину. Позади стукает дверь: Андрей поднимается из подвала. По пятам веет холодом и сыростью. Внизу горит тусклая лампочка.

– Вижу, тебе удалось запустить генератор?

– Да, с ним все в порядке.

Зря волновалась. Подключаю холодильник, раскладываю продукты по полкам. Прохожусь губкам по всем поверхностям, чтобы убрать пыль.

– Андрей, будешь есть? Ты голодный? – вопрос срывается легко, словно мы перенеслись на много лет назад.

– Давай, – он отвечает автоматически, и морщась отмывает руки от мазута.

Я ставлю чайник, собираю завтрак: салат и бутерброды. Вешаю чистое полотенце для мужа. Хлопоты привычные, но снова начинает поднывать низ живота. Впрочем, когда я сажусь и расслабляюсь с чашкой кофе, живот отпускает. Мы неторопливо завтракаем, в открытое окно над мойкой влетает душистый ветер с полей.

Жаль продавать дачу. Здесь так хорошо.

Не сказав больше ни слова, Андрей заканчивает есть и уходит разбирать чердак.

Я остаюсь в одиночестве.

Его мрачное лицо и молчаливость так непривычны… И капают на нервы, постоянно напоминая, что до идиллии в нашем доме далеко. Да и нет никакого дома. Есть дача, которую нужно продать и мой бывший муж.

И чужой ему ребенок.

Я решаю разобрать кладовку, чтобы отвлечься. Плюс там нет ничего тяжелого. Зарываюсь в старые газеты, перечитывая статьи из жизни десятилетней давности и у меня замирает сердце. Тогда я была молода, у меня все было хорошо в жизни, я только познакомилась с Андреем... Быстро же все закончилось.

Газеты я вытаскиваю в коридор и разбираю остальной хлам. Его немного, свекры следили, чтобы дача не захламлялась. Весь беспорядок привнес Андрей. Я узнаю вещи свекрови: ее халаты, скатерти, постельное белье. Теперь это никому не нужно. Оставляю лишь скатерть и пару салфеток, которые она вязала. Остальное выбрасываю. Постепенно чулан освобождается.

Сверху спускается Андрей и молча перетаскивает ненужное на крыльцо.

– Пока вывезу это к мусорке, поднимись посмотри, ничего не нужно? Иначе все выброшу.

– Книги и посуда? – вспоминаю я.

У свекрови были чудесные кулинарные книги, но кому они сейчас нужны? Впрочем, там было несколько художественных альбомов, их точно можно оставить. И из посуды может попасться что-то интересное. Чувствуя тяжесть в ногах, иду наверх. Живот тоже отяжелел, хочется полежать, но решаю сделать это после ревизии на чердаке. Иначе он вправду все вышвырнет.