Встаю из-за столика и собираюсь его обойти, но Тим придерживает меня за руку. Мы совсем не близки. Не обнимаемся при встрече, не целуемся, не ведем задушевные беседы. Я даже не уверена, что в моей телефонной книжке есть его номер.

Но он легонько сжимает мою ладонь, я торможу.

Снова встречаемся глазами. Он смотрит снизу, я — сверху, но ощущение позиции подчинения никуда не ушло.

— Будь осторожна на светофорах, Ника. И хорошего дня.

— Тебе тоже.

Высвобождаю руку, вымучиваю улыбку и всё же ухожу, чувствуя бешеное биение собственного сердца.

Весь день провожу на автопилоте. Торможу на каждой из встреч, еле выдерживаю фотосессию. У нас с Пашей получается поужинать, но я чувствую себя сидящим на иголках совсем не йогом.

Не могу расслабиться ни под вином, ни в постели с мужем. Когда после не самого удачного нашего с ним секса Паша уходит в ванную, я смотрю ему вслед и корю себя за то, что позволила Татарову слишком много о себе понять.

Он использует против. Он всегда использует против.

Телефон на тумбочке жужжит. Я беру его в руки и разблокирую. У меня каждый день тысячи запросов на переписку, огромное количество реакций, но я захожу в директ и замечаю одну.

Открываю начатый не мной диалог в запросах.

«Обидно, Билецкая. Неужели наша с тобой встреча заслуживает упоминания меньше, чем твой обед?»

Листаю. Этот говнюк пересмотрел и перелайкал все мои истории. Дойдя до нашего с Пашей ужина — написал. Я возмущена, хочу ответить какую-то гадость, но ловлю себя на том, что улыбаюсь. Какой-то бред…

Смотрю на кнопку со словом «Принять» и понимаю, что делать этого не надо. Умом жму на стрелочку назад (пусть висит в запросах со своим самомнением), пальцем жму «Принять».

Татаров в сети. Уверена: ждет. Решил, что на сей раз со мной лучше дружить. Ну что ж… Я против.

«Не сравнивай себя с Бенедиктом. Если интересует реклама — пиши на страничку сотрудничества. Я дам распоряжение сделать тебе скидку»

Знаю, что это ужасно звучит. Еще знаю, что Татаров не позволит себе выразить обиду.

Паша возвращается из ванной, смотрит на меня, я быстро откладываю телефон. Проезжаюсь взглядом по слегка влажному мужскому торсу, торможу на завязанном на бедрах полотенце.

— Почему улыбаешься? — в ответ на вопрос мужа возвращаюсь к его глазам. Сердце тарабанит. Слышу новое жужжание. Он что-то ответил, но мне плевать.

Поднимаюсь на колени и движусь по кровати к мужу.

Вырастаю, оказавшись на краю. Обнимаю горячего Пашку, вжимаюсь в него голой грудью.

Его руки съезжают по спине, сдавливают ягодицы, я тянусь к губам…

— Не кончила? — мотаю головой.

— Кончила, но слабенько...

Хочу сильней.

Муж легонько толкает, я падаю обратно на кровать и развожу ноги. Он опускается сверху, целует в шею, движется губами ниже. Я закрываю глаза и расслабляюсь. Жужжание больше не тревожит. Забываю обо всем.

7. 6

Глава 6

В салоне изо всех сил долбит музыка. Плей-лист не мой. Играет какая-то дурацкая песня про танцы на столах после измены любимого мужчины. Я её не знаю, мне она даже не то, чтобы нравится, но сидящая на пассажирском Тома так заразительно подтанцовывает и подпевает, что и самой тоже хочется.

Останавливает одно: после того, как я въехала в зад Татаровского Порша, на дороге стала очень-очень-очень осторожной.

Он продолжает лайкать мои истории. Пишет там что-то время от времени… Я игнорирую. Ну или почти.

Тома делает музыку ещё громче, у меня закладывает уши.

— Погнали быстрее, Ника!!! — Тамара требует, а потом вообще верещит, крутя головой, как сумасшедшая.

Я не знаю, ругаться с ней или смеяться. Мамочка, которой дали вольную, — это нечто. Дети на няне, а меня Тома уболтала сделать мужьям маленький сюрприз.