Невесел был командир полка: из большого плана получалась несерьезная вылазка по запугиванию «бобиков».

В самом дальнем углу лагеря военных, на возвышенности, почти у самого болота, более десятка мужчин, среди которых виднелись женские и подростковые фигуры, рыли траншею и сооружали блиндаж. Руководил работами Грушевский. Новобранцы, а с ними Алеся, Змитрок и Фрося осваивали нелегкое военное дело. Вначале, после краткого объяснения устройства нехитрых, но очень важных и нужных элементов обороны – окопа и траншеи, работа закипела с энтузиазмом; никто не хотел отставать от других, а Змитрок старался из всех сил вырваться вперед и первым отрыть намеченный окоп, да разве угонишься за взрослыми молодыми парнями – они даже пиджаки поснимали и знай себе лопатами орудуют, словно дубинками играются. А тут, как назло, корни деревьев стали попадаться, дело замедлилось, а следом пришли разочарование и усталость, да и мысли возникали странные: зачем копать зря, все равно потом закапывать придется. Только комиссар уже почти по пояс вырыл яму, и складно у него все получается, и земля назад не сыплется, а укладывает он ее перед собой, бруствер делает.

Наконец прозвучала его короткая команда: перекур. Все поднимались из ям, осматривая свои и соседские старания. Получалось не очень, а Грушевский, молча двигаясь вдоль намеченной линии, остановился возле Алесиной ямы и грустью подумал, что совсем это не женское дело – копать траншею, да и не детское. А как быть? Если придется принимать бой, кто их пожалеет? Пуля – она не разбирается, женщина ты, мужчина или дитя, а тут все же какая ни есть, а защита. Поэтому придется освоить это безрадостное дело – умение защищаться.

В это время Алеся стояла возле сына и о чем-то с ним разговаривала, а увидев стоявшего около ее ямы комиссара, быстро направилась к нему.

– Что-то не так, товарищ комиссар? – растерянно спросила она.

Грушевский поднял голову, и их взгляды, словно огненные стрелы, встретились на миг, сверкнув яркой вспышкой, от которой у обоих кольнуло в сердце, и по их телам пробежала мелкая незаметная дрожь. «Что это?» – была первая мысль Алеси. «Где я ее встречал?» – возник неожиданно вопрос у Романа. Оба они, обескураженные, так и стояли несколько мгновений.

– Да все так, товарищ начальник санчасти, все так… А вам еще, может, придется и раненых укрывать и для них окоп готовить. Такая вот она, война, – отвечал несколько чужим голосом комиссар.

Алеся покраснела и тут же возбужденно стала объяснять, что не боится никакой работы, она к ней привычна, а вот для сына такая задача еще не по силам, хотя он изо всех сил и старается выполнить ее. А потом, уже опустив голову, произнесла:

– Вы, товарищ комиссар, если можете, сократите для него размер окопа, – и покраснела.

Грушевскому стало жаль эту еще молодую женщину, на которую свалилась такая непомерная тяжесть, и ему вдруг пришла шальная мысль подойти к ней прижать ее голову к груди и пожалеть ее. Он уже намеревался сделать шаг, как раздался голос Змитрока:

– Товарищ комиссар, вы не слушайте маму, я справлюсь. Я же понимаю, без окопа воевать нельзя, будешь мишенью для супостата, как дед Степан говорил, – отчего Алеся и Грушевский улыбнулись.

– Как же, Змитрок, не слушаться начальника санчасти? По всем вопросам здоровья в полку она главная, и для Лукина она в таких вопросах командир. Она права, одиночный окоп можно сделать и поменьше, в маленький окоп снаряд редко попадает, поэтому для одиночных окопов мы размеры сократим. Такими будут твой и санитарки Фроси, которая выделяется в помощь санчасти, так что идем начертим другие линии.