Ночью ей снился сон, что она в праздничном наряде с венком из трав в волосах стоит с отцом и матерью в их дворе под цветущей грушей. Радостные и ожидающие чего-то необычного, перехватывает дыхание. Подъезжает лошадь, и верхом на ней Артем. Он улыбается и идет к ней. Она делает шаг и обнаруживает, что она раздета. Ей хочется бежать от страха и стыда, но ноги не слушаются, а он приближается. Как же ее увидят такой он, мать и отец, ее позор. Она закричала.

– Что, Марина, сон приснился? Если плохой, пусть идет на сухой лес, – успокоила ее баба Марфа. Марина прижалась спиной к бабе и заснула. Рано утром еще на зорьке они стояли на молитве.

Молебен с небольшими перерывами продолжался до полудня. Когда они трапезничали, мимо них прошла монахиня Пелагея, увидев Марину, остановилась.

– Окрепла за это время, – то ли она спрашивала, то ли выражала удивление этими словами.

– Слава богу, матушка, здоровая, вот пришли помолиться, – отвечала баба Марфа.

– Сегодня назад или остаетесь?

– Завтра поутру назад, работ дома много, – продолжала баба Марфа.

– Я бы здесь осталась, – вдруг проговорила Марина и покраснела.

– Приходи перед вечерней молитвой ко мне, – предложила Пелагея.

– Приведу ее к вам матушка, – согласилась баба Марфа.

День бежал быстро, они узнали, где обитает матушка Пелагея, и до вечерней молитвы были у нее. Пелагея обитала в маленькой одиноко стоящей келье в самом дальнем углу монастыря. Она появилась неожиданно позади Марины и бабы Марфы и приветствовала их.

– Пусть дитя останется со мной, будем с ней молиться, – как-то строго ответила она бабе Марфе, и та ушла на вечернюю молитву.

В келье был насыщенный запах трав и ладана. Келья не отапливалась, в ней стоял небольшой стол у маленького окошка, скамейка на двоих и стульчик, в углу скамья, покрытая родном, по-видимому, матушка там спала.

В другом углу была прикреплена икона Божьей Матери и еще несколько небольших икон святых. На столике лежала большая раскрытая книга. Она для Марина была диковинкой, она их видела раза три-четыре, как себя помнила. Книги ее завораживали и отпугивали.

– Ты читать умеешь? – задала первый вопрос Пелагея и пристально смотрела на Марину.

– Нет, не умею, – краснея ответила Марина.

– Садись рядом, буду тебе читать.

Марина присела и стала слушать, в услышанном она мало чего понимала, а слова «искушение», «блуд», «покайтесь», «воздастся им» повергали ее в страх. Внутри все замирало, и хотелось бежать и прятаться. Стоя и на молебне, она воспринимала мало слов, у нее вызывали восторг слова, где славили и просили о прощении. Она тогда крестилась и низко кланялась. Сейчас она тихо сидела и слушала, а Пелагея водила пальцем по строчкам написанного и монотонно читала. Потом встала, встала и Марина и начала креститься, тихо нашептывая молитву.

– Садись, буду учить тебя читать, чтобы сама познавала слово Божье.

Трудное для Марины занятие они закончили к ночи. Марине было радостно и тревожно, что ее начала матушка учить читать. Пелагея привела Марину к бабе Марфе, когда та готовились ко сну, она поприветствовала ее и сказала:

– Приводи ее сюда почаще. Это ее место.

– Так дома работ сколько, а она у нас до работы справная, а что до грамоты, так мы все без грамоты и, слава богу, живем, – отвечала баба Марфа. Боялась баба Марфа той грамоты и хотела оградить Марину, как ей казалось, от пустого дела.

Марфа больше из всех своих внуков и внучек жалела Марину. У Марфы и Игната было семеро детей, жили одной большой семьей. Все шесть сыновей взяли себе жен, а дочку сосватали дальние родственники Игната из соседней деревни, когда она стала выполнять все домашние работы. Спроси Марфу, сколько у них внуков, она не скажет, а так каждого знала по именам. В хозяйстве у Игната был целый десяток лошадей и немало земли, а досталось ему все это от матери.