Другой призывник – наряженный в сильно поношенные, лет двадцать тому назад бывшие модными пиджак и брюки клёш, двадцатичетырехлетний Игорь, по кличке Торчок, явно чувствовавший себя среди призывников старшим, хотя от выпитого вчера на своих проводах литра самогона и очень плохо, вальяжно развалился на сидении, и сделал удивлённое лицо. Картинно разведя в стороны руки, он с лёгкой развязностью продекламировал:

– Водка? Товарищ майор, какая водка, о чём вы?

При слове «майор» капитан было оживился, но, вспомнив, что он ещё не майор, поправил: «Капитан», – и полез в карман за сигаретами.

Закурив и глядя вперед, он выпустил дым аки змей (Мурчику показалось, что и через уши) и, не вынимая сигареты изо рта, сказал:

– Вот портфель, – он взял свой желтый портфель, открыл и поставил на сидение возле себя, – сложите сюда всё спиртное, какое у вас есть. Всё! На сборном пункте обыщут и всё равно заберут. Пропадёт, а жалко! А так, после обыска, почти, – капитан выделил слово «почти», – почти всё заберёте назад. Здесь, в автобусе, и выпьете. Понятно? – капитан обернулся и, шевеля губами так, что сигарета в углу рта как шлагбаум задвигалась вверх-вниз, добавил. – Но за это доброе дело мне с каждого по бутылке. Идёт? – и он внимательно осмотрел всех по очереди. – Комиссионные.

Сказав так и проследив за реакцией на эти слова, капитан отвернулся и начал смотреть на дорогу, на обочине которой стоял жёлтый грязный каток, а между ним и кучей лопат лежали на земле загорелые люди в оранжевых безрукавках – ожидающие, когда привезут асфальт дорожные рабочие. Торчок расплылся в улыбке:

– Товарищ капитан, конечно идёт! О чём базар, всё ясно! Давай, мужики, всю водку сюда! – и, достав свою собственную литровую бутылку с самогоном, мутности ну просто удивительной, он сунул её в капитанский портфель.

Поглядев на лунный самогон, капитан брезгливо съёжил лицо и отвернулся. Заметив это, Торчок выхватил у Васи бутылку с коньяком и с заискивающей улыбкой протянул её капитану:

– Товарищ капитан, а коньяк вам подойдёт?

– Подойдёт, – глядя в окно и жуя сигарету, бесцветным голосом ответил капитан.

Водка, самогон, пиво и коньяк быстро перекочевали из призывничьих котомок в капитанский портфель, но всё не влезло. Приятно удивлённому капитану пришлось доставать матерчатую сумку. Наполнилась и она. Капитан удовлетворённо хмыкнул.

После часа скучной езды по однообразной проложенной среди полей дороге, за окнами замелькали частные дома, ворота организаций и убогие советские магазины – автобус въезжал в областной центр. Призывники с интересом крутили головами по сторонам – в областном центре им доводилось бывать нечасто.

Едва разминувшись с автокраном на перекрёстке, перед которым на светофоре одновременно горели зелёный и красный огни, автобус за зданием автовокзала повернул налево и подъехал к воротам с нарисованными на них большими красными звездами – областному военкомату. Возле ворот кишела, визжала, шуршала, подпрыгивала и приседала очень оживленная и не совсем трезвая толпа, в основном состоящая из невест находившихся уже за воротами новобранцев и оставшихся пока на гражданке их приятелей. Каждый въезжающий и выезжающий автобус встречался ими дружным визгом, криками и бросанием под колеса.

Водитель резко затормозил у ворот и даже удивился, что никого не задавил. Он посигналил. Толпа, перекрикивая автобусный сигнал, завизжала и заулюлюкала. Новобранцы-пассажиры оживились, высунулись из окон и, пока ворота оставались закрытыми, перебрасывались с окружением фразами типа: «Ух-ты, какая!» – или – «Ух, у тебя какие!»