- Больше нет. Ступайте, - разрешил Елисеев.

Вместе с Колычевым он приступил к проверке документов. Всех подозрительных чоновцы выводили из здания, где ждали несколько подвод. Остальных пока просили оставаться на местах.

Арестованных набралось около дюжины. Сопротивления никто больше не оказывал. Многих впечатлил пример с Лехой-конокрадом. Тот, как выяснилось, даже не был цыганом. Кроме воровства коней, за ним числилось много других преступлений. Некоторые «подвиги» тянули на высшую меру социальной справедливости, то есть на расстрел. Неудивительно, что Леха пошел на столь отчаянные действия. Все это Петр услышал от Колычева.

Закончив с гостями «Михалыча», сыщики принялись трясти хозяина ресторана и его прислугу. Быстро выяснилось, что торговал тот с многочисленными нарушениями, а его патент на продажу спиртных напитков и вовсе был просрочен. Все это тянуло минимум на закрытие заведения и арест Платона Сергеевича Соболева, владельца этого злачного места.

Однако Колычев удивил Петра. Вместо того, чтобы тащить господина Соболева в камеру, Борис отвел насмерть перепуганного хозяйчика в отдельный кабинет, где приступил к процессу вербовки того в сексоты.

Соболев долго не ломался. Он согласился сотрудничать с уголовным розыском и, более того, в порядке аванса дал ценную наколку на квартиру скупщика краденых вещей. К нему Колычев и Пётр поехали сразу же после обыска в ресторане.

Облава оказалась удачной. В сети угрозыска попало много разной публики, но, к сожалению, не было ни членов банды дровосеков, ни хитрого вора с грустными глазами, над делом которого сыщики сейчас плотно работали.

Пётр долго думал, как затеять разговор о Федоре. Колычев помог ему решиться, заметив, что товарища что-то гложет.

- Говори, что стряслось, - потребовал он. – Вижу, у тебя на душе кошки скребутся.

- Борь, в общем, можешь со мной, всё что угодно делать – хоть прямо сейчас арестовывай…

- Прям-таки арестовывай? – усмехнулся Колычев, но взгляд его стал жестким, как наждак.

- Да, Борь. Я, наверное, служебное преступление совершил. Даже не наверное, а точно…

Елисеев запнулся.

- Ух ты… Вот как заговорил. Ну-ка, давай, раскалывайся, чего натворил за эти полчаса, что я тебя не видел, - нахмурился Колычев.

- Тут дело такое: в ресторане сидел мой старый приятель, еще с детства. Федя Глушков…

- Не слышал о таком. И что с ним такого плохого с этим Глушковым?

- Дезертир он. А вдобавок еще и с ворами да бандитами связан.

Петр опустил глаза.

- Короче, я его отпустил.

- То есть как – отпустил? – ошалел Колычев.

- Да так: сказал, чтобы через четверть часа и духу его в ресторане не было.

- Здорово живешь! Так ты ещё и служебную тайну какому-то бандюгану выдал. Предупредил, что облава будет?

- Да.

Колычев задумчиво протянул:

- М-да, и впрямь наворотил ты, брат, делов.

- Я же сказал: хоть сейчас можешь меня арестовать, - вскинул подбородок Петр.

- Под арест ты всегда пойти успеешь. За этим не заржавеет. Лучше поясни, какие такие резоны тебя побудили на самоуправство пойти?

- Я Федьку хорошо знаю. Не конченный он человек, ещё исправиться может. Я ему шанс дал: прийти к нам и во всем честно признаться. Если не сделает, сам из-под земли достану и в губрозыск приведу.

- Значит, шанс человеку дал… - Губы Колычева сложились в узкую полоску.

Петр осторожно посмотрел на старшего товарища, а тот стоял, глядя в невидимую точку.

- Людям надо верить, - наконец сказал Борис. – Окажись я на твоем месте, думаю, также бы поступил. И не только я. Губрозыск не только наказывать должен. Мы - не царская полиция, нам не человека в кутузку посадить нужно, чтобы потом забыть о его существовании. Мы будто лекари: если можем кого-то спасти, то хоть из кожи вывернись, а сделай. И точка! Правильно ты поступил, Петр. И что помог Фёдору, и, что мне рассказал, не испугался.