– Ничего. Сейчас приеду.

Со своей мамой Тимофей общался редко. Они не враждовали, не ссорились, просто у него теперь, в последние годы было мало с ней общего. Мать к своей старости стала верующей и, по мнению сына, верующей чересчур и напоказ. Одевалась во все черное, в разговорах постоянно упоминала цитаты с вычурными именами святых, постоянно осеняла себя крестным знамением, а на постной пище – так и просто свихнулась.

Редька, да хрен, да еще какая-то книга – вот была суть жизни его матери в последние годы.

Жена Тимофея считала, что влияние бабушки на их сына может оказаться травмирующим.

– С ума сойдет ребенок от бабкиной болтовни, – как-то раз и навсегда твердо решила супруга.

Тимофей понимал свою супругу и подсознательно с ней соглашался. В современной жизни с ее скоростями, гаджетами и неограниченными потенциальными возможностями уже не остается места глупым суевериям. По этой причине и не общался с матерью, и теперь вот, получите: жена с сыном на больничной койке, мать в гробу, а сам у разбитого корыта…

Похороны прошли тихо, всем руководили какие-то незнакомые ему женщины, молчаливые и хмурые. Тимофей просто присутствовал, чувствовал отрешенность.

Конечно не так он представлял себе раньше это событие. Был уверен, что «отыграет» прощание по самому дорогому разряду – чтобы в городе еще долго обсуждали «событие». Но удача отвернулась, а нужда взяла за горло и стало не до форсу.

После похорон дни потянулись один хуже другого. Ночами он не мог заснуть – ворочался и ворочался до утра. Днем постоянно хотелось спать. Все вокруг раздражало. От сына, из больницы, утешительных вестей не поступало: все также врачи, как и прежде, разговаривая с ним, отворачивались и смотрели в сторону. Теперь и жена сникла – тоже стала, в разговорах, смотреть куда-то в даль.

Тимофею стало казаться, что все вокруг смотрят на него с укором, мол не можешь ты, конкретно, брат, помочь ни себе, не сыну, ни матери … Даже воздух вокруг ему теперь казался наполненным какой-то невыносимой вонью, смрадом.

На девятый день после похорон, посетив поминки, которые организовали все те же «черные» женщины в квартире его мамы, придя домой, он рухнул в изнеможении на диван. Слез не было – не было и чувств, ни радости, ни горя – ничего…

Вскоре он устало задремал – первый раз за несколько дней.

Он лежал на спине, когда над ним склонилась его мать.

– Но, ведь, ты же умерла, – хрипло выдавил он из себя.

– Нет, сынок, я не умерла, я просто ушла. Я отправилась за помощью тебе, – ласково сказала мама.

Ее голос был такой нежный и ласковый, что Тимофей почувствовал себя маленьким мальчиком, прижимавшимся к боку своей сильной и любящей матери.

– Куда же ты пошла, мама? – спросил Тимофей, понимая весь идиотизм вопроса.

– Туда, где смогут помочь тебе…

Тимофей открыл глаза. Через окно вливался солнечный свет и в комнате пахло сиренью. Он чувствовал себя отдохнувшим, выспавшимся и полным сил – готовым к новой борьбе.

Вечером ему позвонил сосед его умершей матери по лестничной клетки, некто Арслан. Тимофей с ним знаком не был, но знал, что тот жил по соседству с его матерью. Этот Арслан был владельцем городского пивкомбината, мясокомбината и нескольких магазинов в городе. Человек авторитетный в некоторых кругах и небедный.

– Уважаемый, примите мои соболезнования, – корректно начал голос в трубке. – Может быть сейчас не время, но я знаю, что вы человек деловой и поймете. Я хочу купить у вас квартиру вашей покойной матушки.

– Простите, но я еще об этом не думал, – ответил Тимофей.

– И не думайте, но просто знайте: я хочу объединить две квартиры, свою и вашей матушки, и мне нужна, именно, эта квартира. Вы понимаете? Именно она. Поэтому по деньгам мы с вами обязательно договоримся…