– Но… как же… мы ведь договорились… подождите!

Он догнал лекаря и схватил его за полу плаща, тот со злостью вырвался и прошипел:

– Пошел вон, паршивый щенок! Или все в городе узнают, что Магуэно спутались со Свершителем!

Его худое горбоносое лицо почернело от гнева, но в глаза Хэлу он все же не смотрел. Потоптался на месте и бросил напоследок:

– Завязывай с этим, парень. Порядочных людей дела Свершителя не касаются. Помрет он или будет жить – его проблемы, а не наши. А то смотри, закончишь так же, как он.

Хэл стоял молча, опустив голову, чтобы скрыть жгущие глаза слезы. И лишь когда шаги лекаря замерли в лабиринте улиц, резким движением вытер лицо рукавом и поспешил под нехотя светлеющим небом к городским воротам.

Через пару часов, мокрый насквозь и совершенно вымотанный ночным приключением, он стоял у забора, смахивающего на крепостную стену. Пожалуй, тот смотрелся куда надежнее стены, окружавшей Вьен. Рассвело, но низкое, серое небо как будто придавливало утро к земле, не давая ему разгореться в полную силу.

В этот раз собаки молчали – то ли спали, то ли обходили дозором свои владения. И это оказалось очень некстати.

– Эй! – крикнул Хэл. Он устал и не был склонен к церемониям. – Эй! Эй!

Откуда-то издалека донеслось возмущенное басовитое гавканье, и пару мгновений спустя в ворота изнутри ударилось тяжелое тело и заскребло когтями по доскам. Хэл невольно отскочил назад.

– Тор, Нана! Молчать!

Суровый окрик усмирил псов в одно мгновение. Хэл узнал голос, но все же крикнул для верности:

– Это я! Выйди, надо поговорить!

– Не о чем нам разговаривать, – проворчал голос, однако его обладатель уже подходил к воротам.

– Это насчет твоего отца.

Повисло молчание. Наконец тихо звякнул засов, и в непроницаемом на первый взгляд частоколе появилась вертикальная щель. Мальчик боком проскользнул в нее, чтобы не выпустить собак. На нем были домашние штаны, рубашка из грубого полотна и теплый плащ. Еще раз убедившись, что калитка полностью закрыта, он повернулся к Хэлу с немым вопросом во взгляде.

«Можно подумать, я собираюсь брать эту их крепость штурмом», – подумал Хэл, но его раздражение испарилось при виде осунувшегося лица и покрасневших глаз мальчика. Казалось, он не спал всю ночь или долго плакал, и Хэл внезапно ощутил непонятную и даже пугающую близость с ним, хотя они, по сути, даже не были знакомы. Ничего подобного он прежде не чувствовал и даже слегка смутился, но лишь на мгновение.

– Лекарь сказал, твой отец будет жить.

Плечи мальчика слегка расслабились, но в темном взгляде читалось сомнение. Сомнение и надежда. Он отчаянно хотел поверить Хэлу.

– Откуда ты знаешь?

– Я только что из города. Привел лекаря к твоему отцу и потом его расспросил. Ну… лекаря. Не твоего отца, конечно.

Хэл попытался улыбнуться, но так вымотался, что улыбка вышла довольно жалкой.

Смуглое лицо мальчика медленно посерело, словно с него схлынули все краски. Он крепче сжал полы плаща на груди и уставился в землю, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Мгновения падали, как тяжелые капли. Собаки возились за забором, царапались, поскуливая, ледяной ветер свистел в кронах деревьев. Мальчик упорно молчал и не поднимал головы, и Хэл понял, что благодарности можно не ждать.

– Ну, в общем, вот так… – ошеломленный, обиженный, он не знал, что еще сказать и повернулся, чтобы уйти. – Теперь ты знаешь… стало быть… пока.

– Эдвард, – чуть слышно прошелестело у него за спиной.

Хэл обернулся.

– Что?

Мальчик весь дрожал и по-прежнему смотрел в землю, но щеки его горели, от бледности не осталось и следа. Наконец он поднял голову – темные глаза сверкали, словно он бросал миру какой-то вызов.