— Мы с ним родственники?  — шепотом спросила Ивейна.

 — Не знаю, дитя, не знаю… 

— Вы перестали называть меня дочкой, матушка, — тихо сказала Ивейна, — разве я чем-то провинилась?

— Я не знаю, как ты теперь захочешь, чтобы я называла тебя, Ив,  — начала было Тона, но Ивейна бросилась ей на шею, и женщина, не имея сил сдерживаться, разрыдалась, притянув ее к себе.

 — Я не знаю другой матушки кроме вас, и найдутся или нет мои настоящие родители, вы всегда будете первыми.

Когда Ивейна улеглась в свою постель в мансарде, Тона сидела рядом и гладила ее темные волосы, разметавшиеся по подушке.

— Пресветлая Матерь ведет тебя в Леарну, доченька, значит, твое время пришло. Посмотри на нас, мы с Абидалом простые люди, а с тех пор, как ты у нас появилась, наши гости все короли, знатные господа и даже сам его величество. Сердце говорит мне, что твое место там, среди них, а не среди простых селян.

— Матушка, ну его величество амир Эррегор бывает у нас уж никак не из-за меня, — хитро взглянула на нее Ивейна. Тона чуть слышно вздохнула.

— Амир Эррегор красивый мужчина и очень благородный, и зачем только он связал себя с этой черной женщиной Алентайной, знает один Небесный Бог. Но она его амира, и я не должна так о ней говорить.

— Мне тоже не по душе амира Алентайна, матушка, — Иви взяла Тону за руку,  — мало того, у меня такое чувство, что сам амир ее терпеть не может! А на вас он всегда смотрит с такой тоской, что мне его прямо жаль становится, особенно когда вы с ним так холодны и сдержанны.

— Они соединены брачными узами, доченька, как и мы были с Абидалом. А что Небесный Бог сочетает, не людям то разлучать, — Тона снова вздохнула и чуть тише добавила, — а уж как бы мне хотелось по-другому, доченька, пусть простит меня мой покойный муж, Пресветлая Матерь знает, что пока он был жив, я и в мыслях себе ничего не позволила.

— Я не могу судить, матушка, — решилась Ивейна, — но мне давно кажется, что наш амир любит вас всем сердцем. Так почему ему не прогнать эту ужасную женщину, которая не любит его и не связать свою жизнь с вами?

— Да кто ж я такая, деточка, — горько проговорила Тона, вновь поглаживая Ивейну по голове, — он такой большой дракон, ему нужна иллама, а во мне и искорки не наберется. Хоть и в амире ее почти не видно за ее темной душой, но я ему не пара. А ты спи, спи малышка моя ненаглядная, завтра в дорогу, нужно набраться сил.

Она потушила лампу, поцеловала дочь и вышла из комнаты.

***

Эйнар Астурийский исподлобья наблюдал за происходящим, и нравилось оно ему все меньше и меньше.  Во-первых, Ив. С самого утра, как ее увидел, он ломал голову, что могло приключиться за одну единственную ночь. В детстве он так привык видеть перед собой упрямую, вредную и в то же время забавную девчонку, что в последние свои приезды общаться с ней не мог совершенно. То ли он вырос, то ли Иви недоросла, но она без конца стеснялась и прятала глаза, и это совсем не походило на его неутомимую и непоседливую подругу детства.

Да и вчера она только то и делала, что пламенела и смущалась, избегала смотреть ему в глаза и без конца величала "его высокородием", что изрядно раздражало Эйнара. Подумаешь, увидела голозадых принцев, неужто в этой дыре не нашлось желающих просветить шестнадцатилетнюю девицу? Хотя с ее внешностью могло случиться и так.

Вот например ни Амарилия, ни Тальяна, он готов был об заклад биться, даже бровью бы не повели. Так, хмыкнули бы порядка ради, чего уж стесняться после тех игрищ, какие Эйнар и его гости устроили, помнится, на его недавнее двадцатилетие, когда удалось споить всех воспитателей-надзирателей, да благословит Небесный Бог его сиятельство графа Домбара!