– Нет, он фанатик.

– В плане?

– У него церковь какая-то и всё такое. Верит сам и мне про веру рассказать хотел. Пытался, покрайней мере.

– А ты?

– А сам-то как думаешь? Какая еще вера? Сторонился я его, – Аксель медленно разливал кипяток по кружкам. Весь организм еще был в состоянии… легкого анабиоза.

– Понял, что ничего не понял. Звучит странно, верить в бога в нашем-то веке. Нонсенс, но давай пока без этого. У нас с тобой есть дело важнее.

– Да не то, чтобы в бога. Он странный, но, вроде, не настолько. Слушай, а может можно без меня? Ну, весь этот сегодняшний театр.

– «Не можно», amicissimus.

– Я серьезно. Мне херово, – позывы тошноты подкатили к горлу.

– Нет, без тебя это будет повторение вчерашнего моего монолога. А оно нам не надо. Будь в эфире, я не прошу от тебя его вести. Просто что-то подмечать и отвечать на вопросы. Хочешь пива? Или еще чего покрепче?

– Не знаю. Утро. Странно пить так рано. Точнее, отвык от такого.

– Добро, если что, дам горячительного. А пока садись, не мешайся, дай провода проведу как надо. Что-то херня получается…

***

В принципе, чего и следовало ожидать. Ничего из этой «затеи» не вышло. Аксель сидел и хлопал глазами, Томми, по началу, был заведен и рьян, но после часа монолога в пустоту и отсутствия отклика со стороны слушателей, тоже стал увядать.

Самое удивительное, что Акса это так же… расстроило. Вот, что значит человеческое нутро: бессмысленное и беспощадное. Не желать что-либо делать, сомневаться, что дело стоит свеч, а когда, всё на самом деле пойдёт под откос, начать расстраиваться, что ничего не получилось. Классика.

– М-да, не такого я ждал, – ребята шли домой, понуро опустив головы и руки.

– Угу, – пнул один из парней лежащую на земле пробку.

– Я завтра еще попробую. Придумаю, что-нибудь, и попробую. Три дня повестки – это уже серьезно.

– Ладно, – пнул со всей силы Акс треклятую пробку.

– Amicissimus, ты что-то совсем не ищешь путей к справедливости, – Томми был явно не в восторге, что всю «работу» приходилось делать одному.

К концу рабочего дня все успокоительные Акселя выветрились, а новые пока "не завезли".

– Твою мать, да что ты от меня то хочешь? Твоя затея была! У меня начался отпуск, понимаешь? Отпуск. И лететь я должен был сегодня на свадьбу. Мне хоть свадьба и на хрен была не нужна, но связать жизнь с этой женщиной – я хотел! А сейчас что? Затираешь про какую-то справедливость, что нужно поднять шум. В наше время ты хочешь поднимать вопросы по радио? Кто их вообще слушает? Всем плевать на таких как мы, ау, очнись!

– Я делал то, что в моих силах и от чистого сердца, – словно оправдываясь, пробубнил под нос Томми.

– Ага, и рекламу ты вставлял каждые тридцать минут тоже просто так.

– У меня обязательства. Я тебе говорил. Так прописано в контракте.

– Ну, так это уже выглядит нихуя не от чистого сердца. А как попытка, на хоть какой-то неординарной теме заставить народ слушать себя, и показать рекламодателю, мол, смотрите, нас слушают, дайте еще денег.

Вероятно, это, конечно, было не так, как сказал Акс. Но что видит человек, у которого горе и злоба на первом месте? А все его попытки прокрастинировать были, иронично, прокрастинированы.

– У меня семья есть, которую, прикинь, надо кормить! И да, я буду пихать рекламу тогда, когда посчитаю нужным. Потому что, иди на хер, вот почему. Взрослый лоб, а понять не может.

– У тебя в каждом нашем разговоре всплывает слово «семья». Я безумно рад за тебя. И знаешь что? Томми, иди в пекло.

Вот так, в очередной раз, из-за притянутой за уши причины, но в силу омрачающих обстоятельств, мелкая склока может перерасти в полноценную ссору двух хороших, если не лучших, друзей. Не в то время, не в том месте, не те слова.