Поначалу, парни с разных курсов, обладатели атлетических тел, задирали Блатграпа. Но тот настолько не реагировал, что от него все отстали.

Как бы там ни было, я сознавала, что не без помощи Борьки, к концу первого курса числюсь одной из лучших учениц потока.

− Вероник, − отвлекла меня от перевода текста Лана.

− Что? – повернулась я к хихикающим подругам.

− Смотри, − стрельнула Лана глазами на последнюю парту параллельного рядя.

− О, Господи! – закатила я глаза.

− Ненасытная тварь, да? – презрительно скривилась Лиза.

− Девочки! – сделала нам замечание учительница.

− Алевтина Демьяновна, скажите Рогожиной, чтобы она перестала жрать, − капризным тоном попросила Лиза. – Запах колбасы отвлекает от умственного процесса.

Все ученики в классе повернули головы в сторону Васьки Рогожиной, толстой девахе с копной непослушного беса красно-медных волос.

В колледже ученики делились на три группы: элита – дети высокопоставленных родителей, голяки – дети, чьи предки мало зарабатывали и середняки – дети тех родителей, кто сумел отдалиться от нищебродов, но не дотягивал до элиты.

Васька относилась к середнякам. Ее отец, полный хлюпик, ничего из себя не представлял, а вот мать имела определенный вес. Ей принадлежала половина торговых мест на городском фермерском рынке. И ходили слухи, что она может подмять под себя и второю половину. Мать и дочь отчаянно стремились попасть в элиту. Но, как говорила моя утонченная мама: − «С их крестьянскими ряшками1* путь в элиту им заказан».

− Василиса! Немедленно убери еду со стола, − рассердилась Алевтина Демьяновна. – Кушать надо дома. Или дождаться перерыва на перемену.

− А я не позавтракала. У меня в животе урчит, − огрызнулась Рогожина.

− Василиса, не смей дерзить!

− Да пусть ест, − вступился за обжору мажор нашей группы, Стас Князев.

Глупая Рогожина влюбленно сверкнула глазами на Князева, на что тот выдал дурным голосом:

− Почесав в своем носу,

Васька съела колбасу.

Под дикий ржач Василиса сунула недоеденную колбасу в рюкзак и уткнулась в учебник.

После технического перевода по расписанию два урока подряд шла информатика, где мы занимались каждый за отдельным компьютером.

«Малыш, в столовую не приду. Тренер лютует. Обедайте без меня. Целую», − прочла сообщение от Саши перед большой переменой.

«Люблю тебя», − напечатала ответ.

Почти мгновенно на экране телефона замигало пульсирующее сердце, пронзенное стрелой. Не удержалась от счастливой улыбки.

Прозвенел звонок, и мы дружной стайкой направились в столовую.

− Зря ты Демьяновне про банкет и «Камею» ляпнула, − высказалась Лиза, когда мы с едой устроились за свободным столом. – У нее настроение испортилось, она теперь все наши переводы зарубит.

− Мама сказала, что благотворительный фонд выделил средства Алевтине на организацию дня французской культуры, так что не зарубит, − успокоила я подругу. – Вообще не понимаю, чего она завидует. Элита такие деньжищи колледжу платит, что она вполне может себе позволить «Камею» посещать, хотя бы иногда. А уж платье нормальное себе купить точно может. Ходит непонятно в чем.

− У нее мать в психушке лежит. Демьяновна все средства на ее лечение тратит, − поделилась информацией Лана.

− Откуда сведения?

− Слышала разговор предков. Мать Алевтины у них в банке раньше работала.

− Надо для себя жить, а не ради сумасшедшей старухи, − категорично заявила я.

− Да уж, Алевтина ведь еще молодая, а так провозится со своей мамашей, жизнь и пройдет мимо, − поддержала Лиза.

Следующим уроком значилась мировая экономика. Преподаватель – молодой аспирант из Финансового университета. Большинство девчонок из класса строили ему глазки или сознательно подтрунивали. Им нравилось его смущать. Вот и сегодня, платиновая блондинка Тоня Халбицкая, из элиты, дочка первого заместителя моего отца, села за первую парту, вытянула в проход длинные стройные ноги и развернулась к учителю профилем. Свободный вырез-лодочка ее розовой кофточки провокационно сполз с одного плечика, демонстрируя красивое кружево лифчика.