Но человеку всегда будет мало что-то увидеть – всегда хочется потрогать. Ваня как-то был в типографии, где ему с маниакальной страстью в глазах рассказывали о типах бумаги, о том, какое оборудование как может передавать цвета, как всего один лишь глазу еле заметный пиксель может превратить в утиль огромную репродукцию. И теперь он отвечал за то, чтобы это стагнирующее направление развивалось. Ему нужно знакомиться и договариваться с производителями об условиях продажи их оборудования, ему нужно общаться с менеджерами по продажам в своей компании, чтобы они продавали то, что выгодно, ему нужно общаться с заказчиками, чтобы формировать и развивать потребность. Очень много разноодинаковых слов, которые можно свести к одному – налаживать коммуникации.

«Вся наша жизнь – это налаживание коммуникации» – эта мысль не так давно пришла и постучалась в голову к Ване. Постучалась робко, долго ждала, когда наконец откроют дверь, хотя бы грубо спросят через дверь: «Кто там?!» Эта мысль была проста, как химический состав воды. Ведь и правда – вся наша жизнь сводится лишь к тому, чтобы суметь наладить коммуникацию, договориться. И не важно, в какой сфере – личная жизнь, работа на стройке, учёба в институте, учёба в школе, офисная работа, научная работа. Перечислять можно до бесконечности. Твой гений не важен, если ты не умеешь его правильно преподнести. Потому что вся остальная жизнь сводится к тому, что она похожа на вырезки неуклюжих анекдотов из бесплатных газет.

В понедельник кухня в офисе становится местом, где обсуждают прошедшие выходные. Ваня достаточно редко туда заходит, потому что чай уже выпит до начала рабочего дня, а бесцельно стоять-сидеть не в его правилах. Но сегодня он задержался там – народу было всего шесть человек, количество убавлялось по мере того, как кофемашина готовила очередную порцию утреннего кофе. За столом сидел Родион Запашный с высокой кружкой, до краёв наполненной чёрным кофе без молока.

– Пятница выдалась головокружительной, вне всяких сомнений, – на лице блуждала улыбка, взглядом Родион упёрся куда-то за окно. В это же окно смотрел Ваня, на открывающийся вид промышленной зоны и упёршийся в высотки горизонт, которые подпирает не так давно отстроенная хорда. – Отличное красное винишко дополнило головокружение. Был в клубе, рядом с домом, даже не помню, как возвращался. На утро болело всё тело – от танцев. Какую-то девчонку проводил, когда ещё туман в голове стоял плотной стеной. Даже имя вспомнить не могу до сих пор, – улыбка всё время видоизменялась, словно гуляющее по небу полярное сияние. – А вот суббота получилась короткой. Голову от кровати сложно было оторвать. Только в кухню и обратно. В воскресенье тоже вставать не хотелось.

Ваня слушал мятый рассказ Родиона, взглядом провожая мелькающие автомобили на хорде.

Вот так терпеть всю неделю, чтобы потом отпустить вожжи, вскачь по злачным местам, с неизвестными людьми – радовался, как ребёнок – заливать голову густым туманом, качает из стороны в сторону, заставляет быть бессвязноглухопьяновесёлым, потом в себя ещё приходить, отдохнуть от отдыха, чтобы снова утром закусить удила на всю неделю. Ваня повернулся лицом в кухню. Родион пил из кружки свой темнющий кофе, в очереди к матери-кофемашине стояли ещё двое, менеджеры по продажам, обоих зовут Игорь, в компании работают всего несколько месяцев. Ваня почему-то продолжал стоять, разглядывая хорду за окном. Москва строит новые развязки, потому что старые завязались в плотные узлы, которые не разрубить, не развязать. Толкутся в пробках по этим крепким узлам жители и гости столицы.