Однако перебранка братьев быстро иссякла, и Риккардо отправился в свои покои. Но, даже оказавшись в постели, Карло долго не мог сомкнуть глаз и лежал, натянув одеяло до самого подбородка, вглядываясь в темноту и тщетно пытаясь вызвать бестелесный призрак дамы под темной вуалью.

Действительно, думал он, Риккардо был прав: пройдет осень, потом закончится карнавал, придется уехать, а это значит, потерять ее навсегда. Но ведь она обещала, что они еще увидятся, или это была просто вежливость с ее стороны? А быть может, она, как всегда, придет и в другой театр, займет место в ложе, и никто так, как она, не будет ловить каждую ноту, качать в такт своей маленькой головкой, вцепляться в перила пальчиками, затянутыми в перчатку, не знавшими колец и тяжелых перстней. О! Как она разительно отличалась от этих расфуфыренных аристократок, приходивших в оперу лишь для того, чтобы показать себя, продать себя повыгодней или откровенно предлагать себя за портьерами, обнажая почти полностью декольтированные груди, кичась своим высоким происхождением и думая, что все и всех на свете можно купить…

С утра в доме графа Альбертино стоял переполох: освобождали одну из просторных комнат под выставку Роксаны. Раскрывали шторы, впуская как можно больше солнца внутрь, развешивали драпировки на стенах, расставляли мольберты. Посреди зала уже торжественно водрузили семейный портрет, над которым художница работала весь последний месяц: на картине был изображен величественный граф Альбертино, окруженный домочадцами, ближними и дальними, специально приехавшими, чтобы позировать, и даже зверушками, которых во множестве держали в доме. Здесь были собачки ― два толстых мопса, попугай на плече у младшей дочери графа и ручная обезьянка, привязанная поводком к ножке старинного кресла.

Роксана в своем домике тоже готовилась к торжеству: как-никак первая выставка в Венеции! От этой выставки зависела ее будущность, и художница всем сердцем надеялась, что в случае успеха не преминут появиться новые заказы. Стоя перед зеркалом, девушка в первый раз осмотрела себя как бы со стороны и нашла, что платье ее недостаточно красиво, что волосы лежат не по моде, и вообще, она не может в таком виде появиться в высшем свете! Тем более что причиной этого расстройства был даже не сам свет, а тот, кого она надеялась увидеть в доме у графа, тот, чей портрет она так страстно рисовала всю ночь, тот (в этом можно было уже признаться), в кого она была влюблена.

Карло Броски.

Графиня Альбертино была очень умной женщиной, она сумела заранее предугадать, с какими проблемами столкнется ее протеже и, собрав огромный пакет с великолепным платьем, модными туфельками, жемчужными украшениями, она приказала срочно доставить его в деревушку юной художнице. Получив все это богатство, Роксана прослезилась: боже, она была хороша! Да что там хороша, просто стала ослепительной дамой света, одной из тех патрицианок, что не скрывали свои прелести под вуалями, а наслаждались взглядами и восхищением окружающих. Платье ей шло как нельзя лучше, правда, фигура, затянутая в корсет, оказалась совершенно тонкой, а талия узкой, что было не похоже на красавиц итальянок, пышущих здоровьем. Вздохнув, Роксана подхватила папку с работами и отправилась в город. Сегодня ее ждал восхитительный вечер: сначала выставка, а затем она погрузится в сказочный мир оперы и снова увидит его на сцене, услышит его голос…

За сладкими мечтами художница незаметно для себя добралась до дворца Альбертино, где все уже было готово к приему гостей. За пару минут девушка расположила картины в только ей одном ведомом порядке и вся зарделась, когда слуги распахнули двери зала и вошли гости. Местные аристократы, дамы в сопровождении кавалеров и их дети ― все разбрелись по выставке, останавливаясь то здесь, то там, восклицали ― это Рим, это площадь Сан-Марко, а это, посмотрите, это Большой Канал и наше палаццо! Многие из тех, кто узнал на картинах свои дворцы, захотели купить эти работы. Одна семейная пара поспешила с просьбой о написании их портрета, а баронесса Кавалли, известная любительница всего тайного, хиромантии и гороскопов, заказала расписать ее будуар созвездиями. Роксана была бы счастлива, будь сейчас здесь он, но увы… тот, кого она так жаждала увидеть, не пришел, что можно было однако списать на вечернее представление в театре. Часы показывали уже восемь вечера, а спектакли начинались в семь…