– Карло, ответь мне лишь на один вопрос!

Его глаза, до этого с усмешкой смотревшие на мое лицо, наполнились тревогой, но все же на этот раз он не сделал попытки сбежать, как это бывало раньше.

– Скажи мне, – медленно начала я свой допрос, – скажи, скоро начнется сезон…

Он перебил меня:

– Не скоро, осень еще только началась.

– Осенью, 28 октября откроется сезон, а там и карнавал. Тебе еще пишут из театров?

Этот прямой вопрос вызвал в нем такое замешательство, будто плохого ученика пытали у классной доски, Карло отвел глаза в сторону, но наши лица были так близко, и я пытались угадать его самые сокровенные мысли.

– Карло, посмотри на меня! – потребовала я и заставила его посмотреть мне в глаза. – И ответь мне, наконец! Тебе еще присылают приглашения?!

– Да.

Вот так просто. Оказывается, все, о чем думала я, интуитивно чувствуя подвох во всей нашей теперешней жизни, было правдой. Я вскочила, разволновавшись, стала мерить шагами террасу.

– И ты так просто об этом говоришь?!

Карло продолжал сидеть в моем кресле, напустив на себя невозмутимый вид. На этот раз он уже не отвечал. Мне же хотелось многое ему сказать, но подходящих моим мыслям слов не было.

– Откуда писали?

– Из Вены. Из Неаполя. Из Мадрида, – ровным голосом перечислял он. У меня дрожали руки, а потом и всю меня охватил странный озноб, от которого не спасала шерстяная шаль. – Из Ковент-Гардена.

При последних словах голос его дрогнул, вызвав у меня ностальгию и слезы. Ковент-Гарден, театр Королевы, Гендель, публика, устроившая неслыханные овации… Неужели такое можно было забыть, вычеркнув раз и навсегда из своего сознания, из своих чувств, своего сердца?! Фаринелли добровольно отказывался от своей прошлой жизни, но во имя чего?

Как же я хотела понять это! Взглянув на его красивое лицо, такое бледное под светом луны, я испытывала странную смесь раздражения и любви. Опустившись рядом с ним на колени, я смотрела на этого непостижимого человека.

– Ты принял решение? Ты уже выбрал?

– Да… Я больше никогда не стану выступать в театре, – медленно и холодно произнес он.

Этого ответа я ожидала всякий раз, когда задавала подобные вопросы, но каждый раз не была к нему готова. Слезы застилали мне глаза, и сквозь эту пелену печали Карло казался нереальным призраком.

– Cara, умоляю тебя, не плачь, твои слезы разрывают мне сердце.

Но я не могла и не хотела остановить поток слез, которые заволакивали мои глаза и текли по щекам.

– Во имя Бога, Карло, почему? – прошептала я то, что не давало мне чувствовать себя счастливой в этом сказочном раю, таком призрачном раю. Все вставало на свои места, складывалось мозаикой: наш мирок был лишь миражом, лишь искусной подделкой рая.

Он молчал. Он не пытался успокаивать меня. Он как будто окаменел. Я снова видела того Фаринелли, который терзался неведомыми мне муками. Сколько времени наши души вели безмолвный разговор, пять или десять минут, я не знала, но Карло прервал молчание:

– Роксана, я не хочу. Я туда не вернусь, – и, помолчав, будто это было самое болезненное объяснение, он добавил: – Я слишком много отдал ему. Я достаточно отдал ему, и мне больше нечего ему дать.

– Ты знаешь, что это не так. И кто, скажи мне, кто определяет эту меру? – Я поднялась, отпустив его безвольные неподвижные руки. Он не пошевелился. – Ее может определить лишь тот, кто отмерил. Не ты и не я. Я не могу писать настоящие картины, я уже давно не пишу ничего стоящего, потому что у меня нет вдохновения, которое ты дарил мне своей игрой в театре, своим голосом и этой неспокойной кочевой жизнью. У меня была масса впечатлений, пусть они были и радостные, и горькие порою. И все это переплавлялось в моей душе в художественные образы, которые мои руки были в силах перенести на бумагу. Теперь же я пуста, как пуста моя жизнь в этом доме. Как пуста твоя жизнь, как ни стараешься ты заполнить ее массой вещей, – я, наконец, выговорилась, и теперь хотела остаться одна. Уже в дверях что-то заставило меня обернуться и посмотреть на него, все так же неподвижно сидящего в кресле: – И еще, Карло, мы с тобой не можем дать друг другу того, что давало нам искусство, цена которого тоже безмерна!