Карло, повернув голову, вдруг прошептал:

– Ты действительно думаешь, что она любит меня?

– Да, не будь я сын своего отца, великий сердцеед Риккардо Броски!

– Я даже не знаю, где она живет, ― вздохнул Карло, ― я ничего не знаю о ней.

– Но это несложно узнать, можно спросить графа Альбертино, хотя… лучше графиню, ― Риккардо заговорщицки подмигнул, ― графиня наверняка знает, где живет твоя художница. Хочешь, я спрошу? Я большой мастер по выведыванию тайн у женщин!

И к обеду Риккардо добыл всю информацию о Роксане. Графиня была, конечно, столь любезна, что с удовольствием расписала все достоинства девушки, похвалила ее художнический талант и похвасталась картиной, которую представляли в тот роковой вечер. В свою очередь Риккардо заверил графиню в том, что ему тоже необходимо во что бы то ни стало обзавестись парочкой картин и настолько срочно, что ждать, пока художница приедет и их официально представят друг другу, не было никакой возможности! Так было добыто название деревушки, где снимала домик Роксана.

Получив эту драгоценную информацию, Карло тут же поспешил к ней.

Дорога в деревню вилась по уступчатым склонам гор, внизу простиралось ослепительно блестевшее под солнцем море, зеленые виноградники спускались вниз и чередовались с изумрудной зеленью лугов, на которых белели стада овец и коз. Красота здешних пейзажей завораживала своим величием, и можно было действительно поверить в то, что когда-то именно здесь, на этой земле, обитали боги.

Без труда найдя заветный домик художницы, Карло бесшумно вошел и огляделся. Внутри было тесновато, всего лишь две или три комнаты, наполненные старой мебелью, но здесь было намного уютнее тех богатых покоев, к которым он привык. В одной комнате стояла кровать, застеленная ажурным покрывалом, а в другой, более светлой и просторной, была устроена студия. С первого взгляда могло показаться, что здесь царил хаос, но потом становилось понятно, что все эти треноги, куски картона, свернутые в трубочку холсты, тюбики с красками, вазы с цветами, засушенные бабочки, пустые рамки – все это жило своей особенной жизнью, создавая ту обстановку, которую принято называть богемной.

Карло прошел дальше и заметил, что комната продолжалась открытой террасой, отгороженной лишь прозрачной занавеской, сквозь которую было видно, что Роксана сидела в плетеном кресле, положив босые ноги на маленькую скамеечку. В руках она держала лист бумаги и уверенно водила по нему пальцами, растирая краску. Ее длинные волосы перебирал ветер, а ступни были подобны маленьким рыбкам, которые с видимым удовольствием грелись на солнце.

Роксана была так погружена в свое занятие, что совершенно не заметила, что за ее спиной кто-то есть. Чувствуя некоторую неловкость за свое вторжение в этот уединенный мирок, Карло подошел ближе и поприветствовал ее. Нисколько не испугавшись и, похоже, даже не удивившись, девушка положила рисунок на стол и поднялась, улыбаясь своей теплой улыбкой.

– Карло! ― она посмотрела на него снизу вверх, он был на голову выше, ― я так рада тебя видеть! Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо… спасибо вам… тебе, ― ему так много хотелось ей сказать, но слов не находилось, и он умолк на минуту, потом спохватился и смущенно произнес: ― Я так благодарен вам.

– За что? ― тоже смутилась девушка, когда он взял ее руку и поцеловал.

– Вы появились вчера, словно ангел, сидели со мной всю ночь.

– Я не могла поступить иначе.

– Вы очень добры ко мне. И еще… я хотел извиниться, я обидел вас.

– Глупости… считайте, что я уже простила вас вчера. Ну что ж, раз вы оказались у меня в гостях, давайте я покажу вам мои картины, ― глаза ее улыбались, в них не было и тени обиды, ― и я даже буду столь любезна, что подарю вам любую, если вам что-то понравится! ― Шутливо сказала она, глядя смеющимися глазами на его растерянное лицо.