– Ты рождена для большой любви и счастья, девочка моя! – По-приезду отец усаживал дочь на свои колени, и Джумана не знала большей радости, чем эта. Она не понимала что такое большая любовь и счастье, но знала, что непременно для этого она родилась.

– Ты плачешь, отец? – спрашивала дочь Мухаммеда, видя, как глаза его становятся влажными от переполненных чувств.

– Нет, это шемаль, – улыбался в ответ отец, гладя кудрявые волосы дочери и разглядывая ее кажущее повзрослевшим в его отсутствие лицо дочери, – Просто я не могу понять, откуда во мне просыпается такая нежность к тебе, дочка?

– Это шемаль ее тебе нагоняет, – весело щебетала дочь, прижимаясь к отцу. И ее теплые прикосновения делали его самым счастливым отцом на свете.

Джумана была занята своими мыслями, когда слышала голоса в прихожей.

– Зайна, давай будем пить чай с твоими сладостями, у нас гость, – Мухаммед плотно закрыл дверь, пропуская вперед Данияла, который весь пылал, не понимая то ли от духоты, то ли от смущения.

– Мухаммед нам рассказывал о тебе, Даниял, проходи! – Зайна была рада видеть мальчика, о котором вчера все уши прожужжали муж и дочь.

Даниял не знал как себя вести, ведь в его планах было только помочь Мухаммеду и удалиться домой. Но чтобы вместо этого его пригласят на чай, он не ожидал и поэтому от стеснения весь его вид напоминал остолбенелого осла, который не понимал, что от него хотят.

В этот момент в комнату забежала Джумана и, увидев красного и смущенного Данияла, не удержалась и выпалила:

– Даниял! У нас жил ослик, которого звали Кокыш, ты сейчас на него похож! – и она тихо захихикала, прикрывая рот ладошкой, резко вспомнив, что гость в доме, как говорила мама, – это самый дорогой человек, и что нужно стараться угождать ему и ни в коем случае не обидеть. Но было уже поздно. Даниял вместо красного постепенно становился пунцовым.

Зайна хотела было пристыдить дочь, но, вспомнив упрямого Кокыша, подхватила смех Джуманы. Улыбаясь и видя с каким усилием справляется с собой мальчик, чтобы не выбежать из дома, Мухаммед решил выручить его и, обняв рукой за плечи, сказал:

– Будь как дома, сынок! Привыкай, эти две женщины родились для того, чтобы показать всем нам, что серьезность нам нужна лишь тогда, когда нужно быть серьезным, а в остальных случаях нужно радоваться жизни!

– Извини, дорогой Даниял! – проговорила сквозь веселый смех хозяйка. – Ты скоро привыкнешь к бесконечным шуткам Джуманы. Она это делает не со зла!

Мухаммед на работе был задумчивым и серьезным, а здесь в кругу семьи раскованным и даже чуть помолодевшим.

Немного погодя, Даниял ощущал себя как буд-то в раю.

И этот вкусный чай, и эти сладости, и эти веселые добродушные люди – все ему казалось сном. Он вспомнил, что когда-то, когда отец был еще жив, мама тоже смеялась и казалась счастливой. А теперь она часто грустила и была в заботах по дому.

Ему захотелось, чтобы это чаепитие не заканчивалось никогда.

Светлая атмосфера любви и радости наполняла его сердце. И он уже не хотел отпускать этот необыкновенный момент блаженства и счастья.

Вдруг ему вспомнились слова старика чеканщика на берегу. В тот день Данияла одолело сильное уныние и боль воспоминаний об отце и надвигающейся нищете. Эти слова он не понимал до сих пор: «Всё идет в Вечном, как и Вечное идет во всем. А истинная радость – это радость, бьющаяся в сердце Бога. Не унывай, мальчик! Грустить намного легче, чем взрастить в себе радость и передать ее встречному»

Обрабатывать устрицы решили завтра. На улице уже темнело от красных туч неутихающего ветра.

– Да и мухи пусть помогут до завтра очистить раковины от остатков моллюсков, – Мухаммед всегда делился с насекомыми на неделю, что делало его работу по очистке намного легче.