Вдоволь насладившись прогулкой, они напоследок, прежде чем поворачивать домой, остановились в сквере поиграть в снежки. От этой забавы дети непременно вымокнут, и тогда уж только ехать домой. В самый разгар веселья они вдруг увидели какого-то господина, который, смеясь, отряхивал снег со своей шапки. В пылу задора они не заметили, когда он подошёл.

– Зачем же сразу стрелять, сударь? – сказал он Мите. Оказывается, мальчик нечаянно попал в него снежком и теперь стоял, смущённо глядя то на мать, то на неизвестного господина.

Однако господин совсем не был неизвестен Елене Николаевне. Они какое-то время молча смотрели друг на друга, пока Танюшка не начала тянуть мать за руку.

– Добрый день, Елена Николаевна! Позволите ли присоединиться к Вашему весёлому шалашу?

– Добрый день, Алексей Платонович. Рада встрече. Если не торопитесь, поедемте с нами, расскажете, с какой звезды Вы нынче упали к нам?

– Охотно, свет мой. Да ведь я только что от вас. Сказали, что вы уехали кататься, я на извозчика и следом. Поедемте к Вам, коли не прогоните.

– Посмотрим на Ваше поведение. Едем, время обедать.

Всю дорогу они молча смотрели друг на друга, отмечая знакомые и незнакомые черты в лице, взгляде. Девочка задремала, а Митя разглядывал Алексея Платоновича. Дома он потихоньку отозвал мать и спросил:

– Мама, а я прежде мог видеть этого господина? Мне кажется, я знаю его, но не могу припомнить его имя…

– Вряд ли, дорогой. Ты был ещё очень мал, когда он уехал из Москвы.

– Это друг моего папы?

– Не совсем. Просто знакомый. Ступай, детка, переоденься и умойся к обеду.

Перед тем как сесть за стол, Алексей Платонович подошёл к Мите и сказал:

– Давай, брат, знакомиться. Я Алексей Платонович Неволин, можешь звать меня просто дядя Алекс. А ты, стало быть, Дмитрий?

– Дмитрий Сергеевич!

– Извини, Дмитрий Сергеевич! Ну, пошли обедать.

Няня Раиса привела умытую, но сонную Таню. Елене Николаевне показалось, что, усаживая девочку за стол, та как-то неприятно посмотрела на Неволина. Посмотрела, что называется – зыркнула. Но особого значения этому придавать не стала – няня вообще была женщина странная. Иногда Елена Николаевна заставала её у дверей, выходя из комнаты, или возле своего письменного стола. Няня слишком часто под разными предлогами старалась заглянуть к ней в спальню. Всё это она делала с самым добрым и невинным выражением лица, и хозяйка списывала эти подозрения на состояние своих нервов.

За обедом Митя ел плохо, всё время приставая к Неволину с вопросами. Дядя Алекс охотно рассказывал ему и про Европу, и про чудесную машину, которая так сильна, что может сдвинуть гору. Дмитрия Сергеевича няне с трудом удалось увести в детскую, не говоря уже о том, чтобы уложить его спать. Пришлось матери долго читать ему сказку, которую он то и дело перебивал вопросами, так или иначе связанными с рассказом нового дяди.

Лишь когда дом более или менее угомонился, Елена Николаевна пригласила гостя в свой будуар, где за кофе наконец-то выслушала его связный рассказ о прошедших годах. Неволин бежал из Москвы после скандала с пани Полиной, к которому он не был и не желал оказаться причастен. Писать Елене он не решился. Много работал, остался холост. Приехал домой, узнав, что мать его тяжело больна. После дома первый визит – сюда.

Елена Николаевна рассказала о своей жизни, стараясь не вдаваться в эмоциональные перипетии. Затем они начали вспоминать прошлое, говорить про общих знакомых, что с ними стало и где они теперь.

Незаметно прошло послеобеденное время, в комнату ворвался проснувшийся Митя и вновь завладел своим новым знакомым. Неволин уехал лишь поздно вечером, когда детей уже снова повели спать. Прощаясь, Митя серьёзно спросил: