Из храма они ехали в той же карете, что и в прошлый раз, на прогулке, но убранной цветами. Елена Николаевна решила, что у мужа два выездных экипажа.

Едва дверца кареты закрылась за ними, муж привлёк её к себе и принялся покрывать её лицо и шею горячими поцелуями, приговаривая:

– Дорогая моя! Голубка моя!

Она едва не теряла сознание от почти забытых волнующих чувств, и лишь однажды смогла проговорить:

– Я буду называть Вас Жорж, хорошо?

– Тебя, тебя! – воскликнул он, пожирая её взглядом блестящих глаз. Она нежно улыбнулась ему и повторила:

– Тебя.

Экипаж остановился в уже знакомом переулке. Георгий Иванович задержался, о чём-то переговариваясь с кучером. Его жена, выйдя из кареты, обмахивалась веером и поправляла причёску. Она повернула раскрасневшееся лицо к окнам второго этажа дома с колоннами. Окна были открыты, и из них доносились голоса и фортепианная музыка. Кто-то играл «К Элизе». У Елены Николаевны закружилась голова, и она перестала смотреть вверх. «Должно быть, нас ждут гости. Хорошо, что в доме есть инструмент, буду играть вечерами для всей семьи».

Она, не спеша, пошла по ступеням и приостановилась, слегка оперевшись об одну из колонн. «Боже мой, как волнительно выходить замуж! Даже во второй раз». Голова ещё слегка кружилась. Женщина начала смотреть кругом, чтобы справиться с дурнотой. Взгляд её остановился на двери особняка. Она увидела рядом с дверью, на стене, вывеску, полузакрытую плющом: «Салон мадам Ришар». Елена Николаевна попятилась назад, всё ещё изумлённо глядя на вывеску.

– Боже мой, Боже мой! – шептала она.

Послышался новый шум голосов и взрыв смеха. Музыка больше не играла. Из дверей дома быстро вышел смеющийся мужчина. Увидев Елену Николаевну, он подбежал к ней и, подхватив под руку, спросил:

– Вам дурно, сударыня?

Она медленно покачала головой, вглядываясь в лицо мужчины. Она знала этого человека. Это был инженер Кутасов, друг Неволина. Она поняла, что мужчина тоже узнал её. Ничего сказать друг другу они не успели. Появился Ли-хой и, бросив инженеру «Благодарю Вас, сударь», повёл Елену Николаевну через дорогу. Экипаж уезжал куда-то вдоль переулка. Должно быть, кучера отправили с поручением.

– Где же Ваш дом, Жорж?

– Да вот он, радость моя. Ведь я его тебе показывал.

Да, в самом деле, она видела этот старый двухэтажный дом из почерневших брёвен, с серыми окнами и облупившимися печными трубами. Значит, это здесь ей предстоит жить отныне! Да ещё в соседстве с салоном мадам…

Нет, она не будет больше паниковать! Цвет дома, как убеждаешься на опыте, ещё ничего не значит. Они обязательно оштукатурят и побелят его! Хозяйки нет, вот и некому подсказать. Она постаралась улыбнуться мужу и, взяв его под руку, пошла в дом. Мельком взглянув в сторону узкого тротуара, она заметила стоящего там и смотрящего на них инженера.

Супруги вошли в переднюю, где их встретили двое работников, по-видимому, лакеи, как решила Елена Николаевна. Надетые на них подобия ливрей были не по размеру, а на непривыкших к бритве лицах виднелись следы порезов. Мужички непрестанно кланялись и топтались на месте, пока хозяин не отослал их жестом руки.

Елена Николаевна осмотрела переднюю. Помещение представляло собой небольшую комнату, обитую досками, выкрашенными в голубой цвет. С двух сторон на стенах размещались светильники, и больше ничто не отвлекало взгляд в этой голубой коробке.

И влево, и вправо выходило по две двери, одна из которых вела в кухню, судя по доносившимся оттуда запахам. Другой запах – свежей краски – говорил о том, что здесь действительно недавно делали кое-какой ремонт. Прямо от входа располагалась лестница, ведущая во второй этаж, застеленная ковром.