Якуб Колас лихорадочно размышляет, какие бумаги ему еще надо сжечь. Михась Лыньков упорно пытается дозвониться товарищу Пономаренко – мол, наш народный герой самостоятельно с ума сошел, мы его ни на что такое не подбивали! Лариса Александровская профессионально и рассудительно составляет будущий репертуар для магаданского театра. И только Кузьма Черный на удивление спокоен: он человек опытный, никаких предосудительных бумаг у него нет, зато тюремный чемоданчик уже давно собран и под кроватью стоит.

И тут с треском распахивается дверь, и в номер вваливается Дед Талаш. В зубах у него дымящаяся трубка, в руках – объемная сумка, а в глазах – неподдельное счастье.

– Где был, Василий Исакович? – прединфарктным голосом интересуется Якуб Колас. – В эн-ка-ве-дэ?

– На хера они мне сдались? – независимо пожимает плечами дедок. – Я гостил у товарища Сталина.

– И что ты там делал? – на удивление ровно уточняет Михась Лыньков.

– Как это что? – еще более независимо удивляется Дед Талаш. – Говорил с ним! А-а-а, то ж я знаю, как с панами правильно разговаривать!.. Сперва требую: срочно отправляй меня, товарищ Сталин, в наши партизанские леса, гитлеровцев поганых бить! А товарищ Сталин мне в ответ: не могу, Василий Исакович, ты свое еще в прошлую войну с белополяками отвоевал, отдыхай лучше тут! А чтобы тебе лучше отдыхалось, проси у меня, что только душа потребует!..

– И что, – ужасается Лариса Александровская, – ты у самого товарища Сталина… что-то просил?..

– Конечно!.. – подтверждает полещук цинично и самодовольно. – Говорю: дай мне, товарищ Сталин, самый длинный кожаный плащ!

С этими словами дед раскрывает сумку, внутри которой спрессованной икрой блестит нечто черное и благородное.

В номере происходит молчание. Белорусская советская интеллигенция недоверчиво смотрит на подарок, который дедушка победно демонстрирует всем присутствующим. Ситуация абсолютно фантасмагорическая: в Беларуси – нацисты, в Кремле – Сталин, а в правительственной гостинице столетний пущанский ребенок похваляется очередной добычей.

И тут, наконец, не выдерживает рассудительный и спокойный Кузьма Черный:

– А зачем тебе, дед, в твоих пущах Полесья такая дорогая вещь?

– Как это зачем? – искренне удивляется Дед Талаш. – Да вы разве не понимаете, что низ этого плаща можно отрезать и исправные сапоги пошить, а из остального отличная куртка получится?!..

Сейчас уже мало кто скажет, чем запомнился второй украинский президент Леонид Данилович Кучма. Какой-то сумасшедший охранник с самопальной «прослушкой», какой-то журналист с отрезанной головой, скандальная книга «Украина не Россия» и донецкий уголовник, так неосмотрительно избранный Леонидом Даниловичем в качестве политического наследника… Однако Кучма ушел в небытие без крови и насилия, и уже только за это его можно помянуть незлым тихим словом.

Было у Леонида Даниловича еще одно симпатичное качество: как и большинство украинцев, он отличался врожденным гостеприимством. Больше всего Кучма любил принимать гостей в родной деревне Чайкино, что недалеко от Чернигова.

Именно в Чайкино он и пригласил в июле 2004 года коллег из соседних государств: Владимира Владимировича Путина и Александра Григорьевича Лукашенко.

Чайкино начинают марафетить за неделю до приезда высоких гостей. Из райцентра пригоняют ассенизаторскую машину: срочно выкачать дерьмо из туалетов, чтобы не оскорбить президентские носы деревенским смрадом. Ремонтируются хаты, красится трава, подправляется асфальт, конфискуются самогонные аппараты. Силосная башня, церковная колокольня и аистиные гнезда берутся под особый контроль на предмет вражеских снайперов. На фонарных столбах монтируются скрытые видеокамеры. Земляки Леонида Даниловича получают суровый приказ: во время высокого визита из домов даже не высовываться! Что значит, «а если нам Даниловича поприветствовать захочется?!» Энтузиазм местного населения будут изображать специальные люди в штатском, так что сидите по домам тихенько и даже к окнам не подходите! А то ведь нечаянно и пристрелить могут…