Разговор продолжается до самой ночи, однако ни стратегия, ни тактика дальнейшей жизни что-то не вырабатываются. Даже коньяк не в радость – так и остается в бутылке.

А Василий Исакович понемногу осваивается в элитной «Москве». С деревенской непосредственностью щиплет за задницы молодых горничных. Хозяйским оком присматривается к полезным гостиничным причиндалам – как бы их можно было использовать в пущах Полесья? И все время что-то требует и требует. У администраторши – чайник, у горничных – мыло, у завхоза – тряпье на портянки… Но сам, жмот такой, никому никогда ничего не дает, даже если по мелочи спросят. Вся гостиница видела, как один заслуженный генерал у старика прикурить попросил, так Талаш ему в ответ: «В рот тебе дышло!.. Свой огонь надо иметь!..»

Гостиничная публика посматривает на народного мстителя с уважительной опаской. Но с оценками не спешит. Все понимают: одно неверное слово – и лихой дедок их просто по стенке размажет. А еще понимают, что с таким народом нам никакие оккупанты не страшны. Это сегодня полещук нашему генералу в огне отказал. А что будет, если какой-нибудь гитлеровец потребует «млеко-яйки-шнапс»? Хана всему Вермахту…

Тем временем опытный партизан осваивает новые территории. В номере ему скучно, и потому Дед Талаш по утрам усаживается в своем этнографичном кожушке на гостиничное крыльцо, раскуривает трубку и осматривает пейзажи. На Манежной, как раз напротив гостиницы, стоит милиционер-регулировщик в длинном кожаном плаще. И всякий раз этот милиционер интересует дедка все больше и больше.

Наконец Василий Исакович выбивает трубку о крыльцо, поднимается и решительно направляется к регулировщику.

– Слушай, сынок, – щурится он на кремлевскую стену. – Говорят, что за этим зубчатым забором сам товарищ Сталин живет. Так скажи ему, что я очень хочу его видеть!..

– Товарищ Сталин действительно в Кремле, – с подчеркнутой вежливостью реагирует проинструктированный милиционер. – Но теперь он очень занят. Так что иди лучше, Василий Исакович, к себе в номер!

– Вот, всегда так: служи пану верно, так он тебе пернет! – раздраженно выдыхает старик. – И все-таки, если встретишь товарища Сталина – передай мою просьбу!..

На следующий день к фасаду гостиницы «Москва» причаливает длинный черный лимузин, из которого выходят двое чекистов – тех самых, которые и привезли Василия Исаковича на постой. Лица у них суровые и сосредоточенные. Синхронно попадая в ногу, чекисты неторопливо поднимаются по алой ковровой дороже на четвертый этаж. Один, как и положено по инструкции, становится слева от номера Деда Талаша и кладет руку на расстегнутую кобуру. Второй официально стучит в дверь.

– Гражданин Талаш Василий Исакович! – кремлевскими курантами разносится по гулкому гостиничному коридору. – Именем товарища Сталина приказываю вам немедленно открыть!..

Старика под сочувственные взгляды постояльцев волокут к страшному лимузину, и тот быстренько отъезжает в неизвестном направлении.

Спустя несколько минут у Михася Лынькова собираются все бээсесеровские ваганты и менестрели. В том, что бывший партизан, а теперь разоблаченный враг народа Талаш В. И. уже на Лубянке, никто даже не сомневается. И его признание в подготовке покушения на жизнь товарища Сталина – дело времени и следовательской техники. Довыпендривался, старый пердун! Довымогался, жадоба полещуцкая! Нет, чтобы в своем номере культурно выпивать да щипать молодых горничных за сиськи – так в Кремль ему захотелось!.. Так что теперь всей белорусской советской интеллигенции из-за этого престарелого вредителя одна дорога – в ГУЛАГ!..