Два мужика на лавке стали друг другу что-то доказывать, что потребовало сократить дистанцию между ними. Один из них встал, сократив эту дистанцию, и шлёпнул по газете голой за… э… местом, на котором мужики обычно штаны носят.

Размахивая руками, мужики, наконец, пришли к консенсусу – «надо врезать по пивку» – встали и, жестикулируя, двинулись к банщику за пивом.

– И эти ожили! – удивился третий мужик, наблюдая, как два руководителя сверхдержав на отпечатке, скопированном задницей, только что сидящей на газетном изображении этих руководителей, замахали руками, что-то доказывая друг другу.

Когда мужики очередной раз выходили из парной, руководители сверхдержав уже не спорили между собой. Их просто смыло.

«Короткая жизнь у вас, господа президенты», – подумал третий мужик, расстилая на лавке новую газету с сегодняшними руководителями, и… уселся на неё.

Поздно вечером из деревенского заведения вышли трое, накачанные самогоном до верхней риски. Один упал сразу около заведения в полной уверенности в том, что подруга, приготовившая оглоблю для встречи со своим суженым, сменит гнев на милость и, как часто бывало, потащит его в опочивальню.

Второй бодрым зигзагом проскочил мимо своей хаты, споткнулся и уже в более устойчивом состоянии – на карачках – залез в чужой коровник, где вызвал беспокойство супружеской пары – двух единиц крупного рогатого скота, спокойно пережёвывающих свою жвачку.

Что касается третьего, то он подошёл к забору ближайшего палисадника, намереваясь оросить этот забор влагой естественного происхождения. Он стоял, покачиваясь, и нарушал на чужую собственность. И всё бы было хорошо: нарушил бы, да и ушёл своей дорогой. Но было два фактора, которые изменили этот мирный исход безобидного происшествия. Во-первых, мужик качался и периодически прислонялся к забору палисадника плечами так, что голова, лишённая опоры, с каждым толчком всё дальше и дальше проваливалась за забор. Во-вторых, у хозяина деревенского дома с палисадником в качестве сторожевой собаки была умная овчарка, которая понимала, что облаивать мужика бессмысленно. Он к этому дома привык.

А посему здоровый пёс внимательно следил за перемещением головы в стельку пьяного мужика. И когда эта голова качнулась так, что оказалась в зоне досягаемости сидевшего на цепи пса, он рванулся и ухватил своими челюстями мужика поперёк личности, вонзив клыки в его пухлые щеки.

– А… а… а! – заорал мужик и в свою очередь схватил своими зубами то, что подвернулось ему в пасти пса.

– И… и… и! – завизжал пес и, не выпуская жертвы, начал трепать голову мужика из стороны в сторону.

Так они стояли и жевали друг друга. Пес мужика снаружи, а мужик пса внутри.

Трудно было предположить, кто кого бы сожрал, если бы не выскочил хозяин и не растащил воюющие стороны. В результате мужика отправили в больницу, а собаку в ветеринарную лечебницу.

А всё отчего? Да оттого, что в деревнях отродясь не было и, наверное, никогда не будет общественных туалетов.

Электричка начинает движение. Группа мужчин среднего возраста занимает места в углу вагона. Настроение весёлое. Ехать не меньше трёх часов. Начинается треп.

– Вот мне один мужик рассказывал, – начинает рыжий, у которого в нижней челюсти по центру дырка вместо зуба.

– Ты лучше скажи, какая бабка тебе зуб выпердила?

– Зуб? Это мне тесть хотел пинка дать, а я увернулся.

– Ты нам старые анекдоты не грузи, – притворно надув губу, проговорил грузный бугай, – а то мимо рюмки проскочишь, когда наливать начнём.

– Ладно, ладно, – перебил бугая ещё один из компании, – не мешайте человеку. Давай про мужика-то.