В чем-то он, несомненно, прав. Остерегаться, никого не подпускать близко, шарахаться от собственной тени в моем положении, конечно, разумно, но ведь так недолго и с ума сойти. Сидеть, трястись, не пытаясь выяснить хоть что-то о себе, о мире, о том, что вокруг творится, а потом покорно рожать детей тому, на кого укажут? Нет уж. Кроме того, я ведь не бегаю по окрестностям, не бросаюсь с радостными воплями на шею первому встречному. Спальня — библиотека — комната Трэя — снова спальня — изредка парк. Куда уж скромнее?

Но Саллера я тоже понимала… ровно одну минуту. Следующие слова заставили меня буквально задохнуться от негодования.

— Следовало запереть вас в вашей комнате до тех пор, пока Трэй не придет в себя. Пожалел… Не учел, что если вы не задумываясь нарушили данное мне обещание, то с такой же легкостью преступите и брачные обязательства. При первом удобном случае.

Мне словно под дых врезали. Он что, считает меня не только пустышкой, но и дешевкой? Хотелось крикнуть в ответ что-то такое же колкое, но слова застряли в горле, вырвавшись наружу лишь придушенным хрипом. В отчаянии ударила герцога в грудь, надеясь оттолкнуть… убежать… оказаться как можно дальше.

— Куда же вы, миледи?

Казалось, мой порыв только раззадорил его. Твердые пальцы впились в плечи, почти оторвав от пола, не давая двинуться с места. Подняла голову и столкнулась с совершенно невменяемым взглядом.

— Вам обязательно нужно находиться в центре внимания? Купаться в мужском восхищении? Ласках? По-другому не получается? — яростно прошипел он. — Так я могу помочь, Мири… по-родственному, — выдохнул возбужденно, вжимаясь в меня бедрами, грубо дернул к себе и потянулся к губам.

Настойчивый жадный поцелуй, не имеющий ничего общего ни с нежностью, ни с лаской… Он жег огнем, клеймил, наказывал и не вызывал никаких чувств, кроме горечи и опустошения. А ведь совсем недавно я грезила об этом человеке. Вот уж действительно дура. Крепкие объятия не давали сдвинуться даже на миллиметр, но, когда Саллер отстранился, тяжело дыша, и провел подрагивающей ладонью по моей щеке, я рванулась изо всех сил и выскользнула из ослабевших рук.

— Мы с Дильфором просто беседовали. Только беседовали, понимаете? Он объяснял… отвечал на вопросы. Всего лишь… Мастер отнесся ко мне с участием, вниманием, — говорить по-прежнему было трудно, — а вы… Вы мне противны.

— Противен? — переспросил герцог глухо.

— Да! И ваши прикосновения тоже, — на секунду приложила пальцы к опухшим горящим губам. — Вы последний мужчина в этом мире, к которому мне придет в голову обратиться за подобной «помощью».

Его глаза потемнели. В глубине черных расширившихся зрачков замерцали знакомые огоньки, при виде которых мне вдруг стало зябко. Саллер несколько раз стиснул и разжал кулаки, но ничего не ответил. А я повернулась и вышла.

Знаю, преувеличила, и очень сильно. Но в тот момент я именно так и чувствовала.

6. Глава 6

Глава 6

Дверь захлопнулась, отрезая его от ушедшей Мэарин, и Саллер как привязанный дернулся следом. Странная готовность немедленно броситься за девушкой привела в замешательство, и это немного отрезвило. Он застонал, запрокинул лицо к потолку, закрыл глаза и, глубоко втянув воздух, на несколько мгновений задержал дыхание.

Ярость, только что клокотавшая внутри, постепенно затихала. Медленно выдохнув, мужчина пошел к столу. Когда до него оставалось три-четыре шага, герцог уже мог себя полностью контролировать, хотя и оставался еще на взводе.

Что происходит? Что, Птарх возьми, с ним происходит?

Недоумение от того, что он сейчас сделал, окончательно выветрило из тела остатки агрессивного напряжения. Почему в присутствии этой девчонки ему так трудно сдерживаться? Куда исчезают отточенная годами тренировок выдержка и привычное хладнокровие?