— Кхм… — неловко откашлялся мастер. — Миледи очень ответственно отнеслась к моей просьбе проводить как можно больше времени рядом с мужем.

— Успел заметить, — глухо откликнулся герцог.

Холодный взгляд, бесстрастное выражение лица… Почему же мне кажется, что он с трудом сдерживает полыхающее внутри бешенство?

— Мэссер, — предпринял новую попытку лекарь, — с тех пор, как ее сиятельство…

— Позже! — Короткий приказ поставил точку в откровениях Дильфора. — Потом доложишь, Дильф. Сейчас нам с графиней нужно поговорить. Просто-таки жизненно необходимо. Прошу, миледи.

Саллер сделал приглашающий жест и отступил на шаг, позволяя мне пройти.

В полном молчании мы добрались до кабинета, вошли, и в следующий момент я оказалась прижатой к стене твердым горячим мужским телом.

— А вы оказались еще глупее, чем я думал, графиня, — презрительно бросили мне в лицо.

Замечательное начало разговора. Честно признаться, я подозревала, что меня позвали не для того, чтобы засыпать любезностями — от этого человека их точно не дождешься, но и откровенных оскорблений вот так, с ходу, тоже не ожидала. Фраза неожиданно сильно задела, неприятно слышать подобное от мужчины, который тебе нравится. А потом нахлынула обида, вытесняя благоразумие и осторожность.

— Что вы себе позволяете?

Резко дернулась в сторону, пытаясь освободиться. Бесполезно. Саллер не только не отпустил — даже не шелохнулся.

— Желаете преподать мне урок манер, миледи? — хмыкнул он. — Забавно.

— Ничего забавного, — упрямо вздернула подбородок, — наоборот, печально… Печально, что в детстве вы даже не потрудились открыть «Тонкости этикета для благородных юношей».

Надо же, и название учебника так кстати «вспомнилось».

— Ну что вы, миледи, это моя любимая настольная книга... была. Так что если настаиваете… — Мэссер изобразил нечто вроде церемонно-ироничного кивка и почти пропел: — Добрый вечер, миледи. Как вы сегодня спали? Хорошо ли себя чувствуете? Прекрасная погода, не правда ли? — Сделал неуловимо короткую паузу и проронил тем же тоном: — Ах да, позвольте заметить, ваше сиятельство, вы удивительная… дура.

А вот последнее он зря сказал — обида моментально утихла, растворившись в холодной злости.

— Да, я такая, — подтвердила спокойно, хотя бог знает, как тяжело это спокойствие мне далось, — а еще вздорная, легкомысленная и вообще не достойна вашего высочайшего внимания. Вы пригласили меня только за тем, чтобы поведать все это? Не стоило. Как видите, я и так прекрасно помню комплименты, которыми вы меня одаривали.

— Комплименты помните, а предостережение нет?

Герцог прекратил ломать комедию и теперь говорил тихо, жестко. И от этого внезапно стало жутко.

— К-какое предостережение? — Мой голос невольно дрогнул.

Саллер не ответил. Искривил рот в неприятной, двусмысленной ухмылке и перевел взгляд на мои губы.

— Я ничего не делала, — выпалила возмущенно. — Ничего, за что нужно оправдываться. Да, я брала книги из вашей библиотеки, но вы сами разрешили. И я… я читала их вслух мужу. Можете смеяться, но я чувствую, ему это нравится.

— При чем здесь книги? — Дернул он уголком рта.

— Что же еще? В чем вы меня обвиняете? Я все дни провожу возле Трэя. Разговариваю с ним, читаю… делаю все, чтобы он быстрее поправился. Как вы и настаивали.

— С Дильфором вы тоже заигрываете ради мужа? Хихикаете… кокетничаете…

— Что? Я не собиралась ни с кем кокетничать.

— Позволяете к вам прижиматься… — продолжал хозяин кабинета, не обращая внимания на мои слова.

— Он не прижимался. Всего лишь стоял за моей спиной и смотрел…

— Очаровываете… — Он действительно будто оглох. Или не желал меня слышать. — Вы хэленни, миледи. Забыли? — Забудешь такое, как же. — За вами охотятся. Кроме того, никто не знает, как ваш дар влияет на окружающих. Вам нужно вести себя предельно осторожно, скромно, ни с кем не общаться, всех опасаться и молить Танбора о скорейшем выздоровлении мужа. А вы что творите?