Мой традиционный вопрос на засыпку студенткам. Как вам такой человек, в качестве мужа. Пока сохраняется пафос моего рассказа о Сократе, отвечают не шатко, не валко. Муж как муж, терпеливый, даже весёлый. Они не чувствуют подвоха, приходиться их провоцировать, чтобы проглотили наживку.

Вдуматься только. Денег не зарабатывает. Особым почётом в обществе не пользуется. За что, Ксантиппа должна любить его.

А как при этом ведёт себя.

Ксантиппа ворчит, что денег нет, Сократ спокойно улыбается. Ксантиппа считает, что мог бы брать деньги со своих богатых бездельников. Сократ продолжает спокойно улыбаться. Ксантиппа жалуется на детей, с ними невозможно справляться. Сократ продолжает спокойно улыбаться.

Ксантиппа может позволить себе даже ударить мужа. Сократ сохраняет всю ту же неизменную улыбку. Что это за человек!

Только здесь мои тугодумные студентки окончательно прозревают. Нет, не нужен им такой муж. Лучше ворчливый, чем такой «бездушный». Лучше обычный, нормальный, чем такой необычный, ненормальный.

А я в очередной раз убеждаюсь, как трудно Сократу найти себе жену. С Ксантиппой ему повезло.

Почти также, как Льву Николаевичу с Софьей Андреевной.

Говорят, сравнения хромают, но порой они хромают на обе ноги.

Трудно представить себе Сократа, который жалуется на недомогание, на то, что стал слаб и немощен. А ведь когда он выпил чашу с цикутой, ему было 70 лет.

По нашим меркам все 100.

Если Толстой имеет право кого-то из своих персонажей любить, а кого-то не любить, то и я имею на это право.

Признаюсь, после книги «Бегство из рая», мне остались симпатичны, сам Лев Николаевич, Софья Андреевна, их дочь Саша, доктор Маковицкий[31], многие другие. И крайне не симпатичен Чертков[32].

Возможно это моё предубеждение, возможно, я не прав, возможно, Чертков, в своём отношении к Л. Толстому, исходил из самых лучших побуждений. Но мне он крайне неприятен, и ничего с этим не могу поделать.

Треугольник Толстые, Чертков, кажется мне мерзким, из-за того же Черткова. Так и хочется сказать Черткову и чертковым всех мастей, отойдите, не вмешивайтесь, какими добрыми не казались бы вам ваши намерения, и чтобы не происходило на самом деле между мужем и женой…

Признаюсь, меня коробит, что вместе с последним письмом Софьи Андреевны, Л. Толстой получил письмо от Черткова. В нём он пишет:

«Не могу высказать словами, какой для меня радостью было известие о том, что вы ушли… Уверен, что от вашего поступка всем будет лучше, и прежде всего бедной С. А-не, как бы он внешним образом на ней ни отразился».

Всё во мне клокочет от негодования. Но ничего больше добавлять не буду.

Конечно, Софья Андреевна перегнула палку, когда в какой-то момент потеряла самообладание, и обвинил мужа в гомосексуальной тяге к Черткову.

Для Л. Толстого это было страшное оскорбление. Софья Андреевна переступила красную черту, что сделало их отношения необратимыми.

А она всё старалась поймать солнечный зайчик.

Сразу скажу, моё мнение – это моё мнение.

Моё мнение, это мой опыт семейной жизни (34 года семейной жизни, жена умерла в 1996 году), это влияние той культурной среды, в которой прожил свою жизнь, с которой, в вопросах семьи и семейной жизни больше спорил (чаще всего, мысленно), чем соглашался.

Книга П. Басинского, которая стала моей книгой, привела в движение мой опыт семейной жизни, плюс мою собственную рефлексию над семейной жизнью вообще, над семейной жизнью Л. Толстого, в частности.

И то, что я далее буду говорить о семейной жизни Толстых, это не столько