Пока она разогревает ужин, на кухню возвращается провинциалка. Юркает на своё место и, кажется, даже не дышит. Мысленно, я уже окрестил её «крольчонок».
Не стесняясь, рассматриваю гостью. Миленькая, но зашуганная. Кожа чистая, бархатистая. Ну, в восемнадцать лет она у всех хорошая. Ногти коротко подстрижены. Маникюром назвать это сложно. Длинные русые волосы заплетены в косу. Глаза большие серые. Красивые. Больше сказать ничего не могу. В ушах у девчонки поблёскивают маленькие золотые серёжки, на среднем пальчике тонюсенькое колечко-проволочка с фианитом. На запястье – дешманские китайские часы. Одета в простую белую футболку и тёмно-синие трикотажные штаны. Брендами здесь не пахнет. Да и с чего бы? Если даже на жильё денег нет.
Щёки Крольчонка розовеют то ли от моего пристального взгляда, то ли от горячего чая.
– Ну, как тебе первый день в Москве? – завожу вежливую беседу. Не сидеть же молча.
– Ой, я в восторге! Здесь всё такое красивое! Улицы просто огромные и дома тоже, – оживляется она. А я подмечаю, что у Ксюши странный говор. Совсем нетипичный для столицы.
– Завтра на Красную площадь пойду и в Третьяковскую галерею ещё хочу, – добавляет девушка.
– В Мавзолей заглянуть не забудь, – подстёбываю её.
– Хорошо, – с серьёзным видом отвечает Ксения. Ясно. Шутку не поняла.
От продолжения разговора меня спасает картофельное пюре и гуляш. У Татьяны он получается пальчики оближешь.
– Томка звонила днём, – сообщает жена. – На дачу в выходные с ночёвкой приглашала. Поедем?
– Ты поезжай, а я пас. Дел в офисе по горло, – отмазываюсь. Чинные семейные посиделки с шашлыками и коньячком не вдохновляют. Мне на них скучно.
– Швецов, знаю я твои дела. Опять по клубам тусить будешь, – бурчит Таня.
– Неее. Какие клубы? У нас новый проект стартует. Не до веселья, – успокаиваю её.
– Можно, я пойду? – тихо говорит Крольчонок.
– Конечно, можно, Ксюш, – улыбается жена. – Чего спрашиваешь? Ты же дома.
В голосе Татьяны звучит столько тепла, что невольно сочувствую ей. Моя жена бесплодна и, судя по всему, в Крольчонке она видит дочь, которой у неё никогда не будет.
Тема детей для Тани болезненна. Несколько раз она предлагала усыновить малыша из детдома, но я был категорически против. Хватило впечатлений от предыдущего брака.
Первый раз я женился в двадцать один по «залёту». Моя бывшая была нормальной девкой, любила меня до поросячего визга, но как только родила, сразу задвинула на второй план. Центром её внимания стал наш сын. Носилась с ним, как курица с яйцом. Кирюша то, Кирюша сё. Из-за любого его чиха поднимала боевую тревогу. В сексе мне было отказано просто потому что. Тогда-то я и открыл для себя прекрасный мир разнообразных вагин. Когда жена не даёт полгода, любой пойдёт налево.
Поэтому, узнав, что Татьяна не может иметь детей, я понял: это мой вариант. Ну, а трахаться на стороне во втором браке осталось побочкой от первого. Посттравматический синдром, так сказать. Секс – он же как зубная паста. Если выдавил из тюбика, назад уже не засунешь.
Ксения
Дверь в спальню приоткрыта. Крадусь мимо неё на цыпочках в ванную, чтобы не разбудить хозяина квартиры. Слышала, что он пришёл под утро и, кажется, очень нетрезвый. Тётя Таня вчера уехала к своим друзьям на дачу. Вот Павел и загулял.
Вопреки воле заглядываю через щель в комнату. Замираю.
Ох, матушки!
На огромной кровати, развалившись посередине, спит голый Павел. Загорелый. Мускулистый. С идеально прокаченным прессом и дорожкой жёстких тёмных волосков, убегающих…
Нервно сглатываю. Взгляд упирается в большой эрегированный член. Меня окатывает жаром. Щёки начинают пылать, а под мышками выступает пот.