Моншер в два счёта вытащил Юлиса из западни и поставил на ноги. От такой встряски дракон закашлялся и чихнул огнём, опалив ближайшую ёлочку.

– Спасибо, Глора, ты вырвала меня из лап этого монстра.

– А сам-то, кто? – презрительно бросил Моншер.

– Да, будет вам! Опять начали? – возмутилась девушка.

– Садись мне на спину, – пригласил её дракон.

Она вскарабкалась на дракона, и они втроём отправились в лагерь.

– Моншер, что мне делать? Хочу летать! Просто жуть, как хочу! Кажется, умру, если не взлечу.

– Думал я об этом, – помедлив начал «Кинг- Конг». – Как раз шёл сказать, а ты свалился на меня, как снег на голову, чуть все мозги не вышиб.

– Не я виноват, а Рантр. Он эту берёзу отпустил, и я как торпеда понесся в обратную сторону и уже не мог контролировать свой полет.

– Ладно, забудем. Я нашёл для тебя выход из этого положения.

– Какой? – оживился дракон.

– Сейчас светать начитает всё раньше и раньше. Так вот я разрешаю тебе тренироваться в поле, но до пяти часов. Думаю, что люди не будут просыпаться так рано, чтобы идти в поле или лес. Смотри в сторону города не летать.

– Слушаюсь! Очень хорошо, что ты это придумал. Я до этого просто додуматься не смог бы. Все мысли о полёте. А как я во сне летаю…

Они подошли к лагерю. Все восстанавливали свои шалаши.

– Ты побил этого петуха? – спросила Моншера Шора, удивившись, что не ей пришлось первой проехаться на драконе.

Моншер не стал отвечать на её вопрос. Шора удивлённо проводила их взглядом. Она совершенно изменилась, стала чем-то средним между русалкой с лягушачьими лапками и кикиморой с зелёными волосами, которые она по-прежнему обвивала вокруг тела. Её характер тоже изменился, она стала сердитой, но, несмотря на это, зверьки продолжали её обожать.

Глора слезла с дракона.

– Тебе помочь с шалашом? – спросил Юлис.

– Нет, не надо. Цырек идёт. Кажется, он хочет мне помочь.

Цырек тоже был подвергнут изменениям, которых не удалось избежать никому. Его пушистый хвост с каждым днем становился всё меньше и меньше. Теперь он был совсем без хвоста, но это его ничуть не смущало.

– Не будет цепляться за колючки, – часто говорил он, – и вообще мой хозяин любит говорить, что всё, что ни делается, то к лучшему.

Пёс подбежал к девушке, улыбаясь вовсю пасть.

– Ты, кажется, оседлала Юлиса? – поинтересовался Цырек, глядя вслед удаляющемуся дракону.

– Он сам предложил подвезти до лагеря.

– Ох, и весело тут было… До сих пор успокоиться не могу. Пошли строить шалаш.

– А ты не думаешь, что будет дождь?

– У меня ничего не чешется, наверно нет. Но, на всякий случай пойдём, спросим у Хорта.

Хорт был, как он сам утверждал: «ошибкой селекционера» – гибрид петуха и лошади. Только гребень у петуха зелёного цвета, а глаза маленькие, красные, как у кролика, причем их было четыре: два сбоку, один на затылке, а еще один на лбу. Хорт мог следить за всеми, не поворачивая головы, и поэтому ещё издали заметил приближение Глоры и Цырека. Голова Хорта была лишена какой-либо растительности, зато шея и всё остальное обросло длинным рыжим волосом. От затылка и вдоль спины появилась грива из чёрных, словно иглы, жестких волос. Ходил он на задних ногах – точная копия лошадиных, а передние напоминали овечьи и были в два раза короче. Как раз по овечьим «рукам» он мог предсказывать погоду. Перед дождём они ужасно чесались.

– Готов, поклясться, что они идут узнать погоду, – сказал Хорт, обращаясь к жене.

– Да, да, наверное, так… – проговорила его жена, не желая отвлекаться от постройки хижины.

У Карен была круглая гладкая голова с двумя выпученными зелёными глазками и с парой коричневых мохнатых усов, а вместо рта – хоботок, как у бабочки. Для того, чтобы накормиться, она делала себе жидкую кашицу из любых продуктов и всасывала содержимое не хуже пылесоса. Её тело напоминало огромную коричневую гусеницу, и передвигалась она, как гусеница, ног не имела. По бокам чешуйчатого тела ближе к голове имелись четыре руки: по две с каждой стороны. Руки, как и она сама, были размером с человеческие, но вместо кистей выросли клешни. Этими клешнями Карен ловко срезала необходимые для шалаша ветки.