Андерс – добрый человек. Я совсем забыла подумать о нем, когда возвращалась сюда забрать жизнь его хорошей знакомой. Для этого ли он привел меня в укрытие, представил своим людям, чтобы позже я поступила так подло с его друзьями?

– Не думай о плохом, – словно прочла мои мысли Амели. – Мы сделаем все быстро.

– Ты уверена, что она заслуживает смерти? – спросила я с сомнением, которое вдруг возникло в моем сознании.

Но вмиг мои слова перебили агрессивные эмоции, когда я увидела Фриду.

На полуразрушенной платформе появилась фигура. Это была Фрида Эйдис. Ее тяжелые шаги эхом отдавались по металлическим листам под ее ногами. Слова о ее появлении передавались шепотом, и мужчины невольно отступали, уступая ей дорогу. Ее жирное тело едва помещалось в лохмотья одежды, которые когда-то, возможно, были приличными. При каждом шаге из трещин на полу вылетали куски гнилой пыли, смешанные с ощущением отвращения от ее присутствия.

Запах перегара обволакивал ее, как омерзительное облако, напоминая о долгих ночах, проведенных в пьяном угаре и никотиновом дыму. В зубах у Фриды торчала сигарета, дым от которой змеился вверх и казался еще одним проявлением ее сущности, столь же отталкивающей, как и она сама. Из уголка рта сочилась слюна, она стекала по подбородку и оставляла блестящие следы на ее грязной коже. Этот мутировавший кошмар был одним из самых психологически разрушительных видов опасности в этом жестоком мире. Фрида была словно олицетворением духа постапокалиптической реальности, изуродованной никотином и пьянством.

Мерзкая усмешка играла на ее искаженном лице, когда она осматривала своих старых знакомых, думая, у кого отобрать банку пива на этот раз.

– Сегодня ее циничный смех прервется навсегда, – вслух произнесла Амели, совершенно не беспокоясь о том, что зараженные мужчины могут ее услышать своим особенным слухом.

На платформе Андерс, Фрида и Грегор в компании еще трех пьяниц вновь играли в покер. Эта платформа была странной и гнилой, и почему только она нравилась Андерсу?

На ней одиноко расположился деревянный стол и табуреты, которые Картер таскал с собой в повозках. Похоже, Андерс пришел в себя после страданий о покойной жене, сегодня он не пил и был в хорошем настроении.

– Ходи, Фрида! – прокричал он громко, явно в добром расположении духа, ударив Фриду по плечу, словно товарища.

– Отвали, придурок! – грубо пошутила она, всадив ему свой жирный кулак между ребер.

Ее мерзкий смех раздавался по всей платформе, мне даже казалось, что за два квартала я улавливаю своим нюхом вонь ее отрыжки с перегаром.

– Сегодня ночью снова к тебе? – подмигнул Фриде незнакомый мне мужчина, такой же старый и неприятный.

– Конечно, Майк! – заржала Эйдис, нащупывая руками яйца Майка в штанах. – Надо расшевелить твои бубенцы, пока они не слиплись от старости.

Ее ржание раздавалось по улице, и, казалось, что даже в соседний город доносится это дикое эхо. Мужикам Фрида казалась забавной, она умело смешила этих олухов, которым явно не хватало женского внимания в мире постапокалипсиса.

– Есть идеи насчет Фриды? – тихо спросила я у Амели.

– Дождемся, когда она будет одна. Нам не нужны свидетели, – ответила мне она, словно была детективом в сериале.

Амели выждала момент, когда пьяные тела мужиков разошлись по койкам, и Фрида, одиноко покуривая, осталась на платформе одна.

Я не знала, какая искра первой зажжет жаркий пожар бунта, или будет ли это разрушительное пламя делом рук самой Фриды, но подобное я ожидала.

– Выходите, дуры! – крикнула она нам, заметив нас еще пару часов назад. – Так и будете скрываться за деревьями?