«Чудесно всё-таки, что шарфик подложили», – успела порадоваться хитрюга, как вдруг из недр шикарных апартаментов раздался визг старшей по возрасту и низшей по званию.

– Где мой шарф Burberry?! В этом доме никогда не бывает порядка! – Крик усиливался, значит, тощая продвигалась в сторону коридора, где спала Люси. Цоканье набоек по паркету мигрировало от шкафов к комодам, откуда периодически вылетали неподходящие вещи.

«Какой замур-р-чательный был побездельник, пока не проснулась эта фурия на шпильках», – Люси отважно игнорировала выбросы брендовых шалей и колких комментариев в адрес домработницы, водителя, дочери и даже домового, чего уж мелочиться. С абсолютно бесстрастным выражением мордочки кошка продолжала подогревать шарф. Тем временем мегера в белом уже объявила его в международный розыск, подключив к поиску несчастную кубинку Зинку, которая явилась строго в назначенный час реанимировать хоромы после выгульных.

– Сдэс, знат, знат! – большеглазая испано-, но ни разу не русскоговорящая помощница метнулась спасать хозяйку от истерического припадка. – La gata2, сдэс!

– Мне не Gant3 нужен, услышь меня! – Тонкие пальцы с алыми ногтями лупили по ушам, в которых красовались серьги с розовыми сапфирами и рубинами. – Bur-ber-ry! Understand?

– Si, si entiendo!4 La gata, – хрупкая Зоэ, так на самом деле звали помощницу с Кубы, подхватила корзинку со спящей кошкой и протянула хозяйке. – Сдэс.

– У-бе-ри это. – Маргарита Владленовна сморщилась, насколько позволяли ботокс и филлеры. – В воду! Aqua!

Жестами, красноречиво изрекающими отвращение, Мегера Воландовна, как за спиной звали истеричку курьеры, водители, ремонтные рабочие и даже мало понимающая Зоэ, указала на ванную.

«Aqua, пёс меня побери! Она хочет меня постирать», – зрачки Люси сузились, тело напряглось и приготовилось удирать из тёплой корзинки. Слово aqua кошка помнила хорошо. Слишком хорошо.

Примерно три года назад, когда она попала на порог этой роскоши, Мегера Воландовна с той же ботоксной мимикой выплёвывала не предрекавшее ничего доброго aqua испуганной Люсе.

Люся. Людочка, Людмила.

В свои двенадцать она не побоялась подобрать на улице крошечный грязный комок шерсти, спрятать на груди между белоснежной блузкой и светлой курткой, а потом намертво стоять за право оставить котёнка дома.

– Да она вшивая! – голосила истеричная мать-блондинка. – Ты посмела принести это убожество в дом!

– Я её вымою, отнесу к ветеринару, она хорошая. Точно. Мам, пожалуйста. – Люся сжала и без того тонкие губки и крепче обняла пищащее от страха нечто.

– Выбрось её немедленно!

– Нет.

– Что значит «нет»?! – Брови Маргариты Владленовны хотели отправиться в свободный полёт, но свеженький препарат, вколотый косметологом, держал крепко.

– Она останется со мной. Или я уйду вместе с ней. – Ни один мускул на лице Люды не дрогнул. Она стояла с гордо поднятой головой и буравила взглядом мать.

– Дерзкая, наглая девчонка! – разъярённая мать уже готовилась плеваться огнём. – Вся в своего беспутного отца! Делай, что хочешь, но чтобы это безобразие мне на глаза не попадалось. Зоэ, aqua! – от души крикнув и хлопнув дверями в гостиную, Мегера Воландовна вызвала вздох облегчения у Люды и заодно ремонтную бригаду, которой предстояло вернуть покосившиеся от удара наличники.

– Ей нет до меня дела, поверь, в моей комнате ты будешь в безопасности, – шепнула девочка пушистому комочку. – Я назову тебя Люси, хорошо?

«Кто-о-о ты-ы-ы?! Где-е-е я? Мне стра-а-ашно!» – маленькая грязнуля истошно вопила, но её отважная спасительница в бесконечном мяу-мяу-потоке распознала лишь согласие остаться в доме.