Бессмысленные посиделки в подъезде стали регулярными. Ни с кем, кроме Дани, Майкл не общался. Часто включал Басту в наушниках и тихо сидел на ступеньках. Благо, никто не трогал.

– Чем это твоя куртка пахнет? – снова злилась субботняя мама. Фиолетовый халат сливался с синяками под глазами.

– Да это ребята…

– Чтоб никаких больше ребят! Знать не хочу! В школе не пойми как учишься, не хватало ещё, чтоб учёбу забросил. Лучше мяч кидай, чем с ребятами такими общаться.

– Ок, ма.

Не дождавшись тринадцатилетия сына, родители подали на развод.

– Папа будет жить отдельно, – холодно произнесла мама, наливая чай себе и сыну.

Лампа на кухне начала мигать и потухла. Майкл включил фонарик на телефоне и увидел, как мама вытирает ладонью глаза. Всхлипнула.

– Мам, ты что? – Встал из-за стола, подошёл к ней. Не так давно смотрел на маму снизу вверх, а теперь они наравне. Она тихо плакала, закрыв лицо руками. Майкл захотел обнять, но не смог: было неловко.

– Из-за папы плачешь?

– Да ну его, – повторный всхлип, – из-за лампочки. Теперь самой её менять, что ли? Я не умею.

– Не плачь, пожалуйста, я папу попрошу.

Оставлять маму одну было тревожно, но Майкл чувствовал, что ей сейчас так будет лучше. Тёмная кухня и лишь пучок света от телефона. Несколько минут постояв в коридоре, Майкл зашёл в папину комнату.

– Там лампочка перегорела. Поменять надо.

– Ага. Доиграю, мне три минуты осталось, – не поднимая глаз, отозвался папа. Тёмные волосы с проседью. Белая футболка, тапочки и шорты. Скоро его здесь не будет. Кресло опустеет, а он будет существовать в другом месте. Где?

– Па, вы разводитесь? Из-за меня?

– Да. – Отложил телефон и спокойно посмотрел на сына. – Сложно всё, потом поймёшь.

Причину развода родители не раскрыли, и Майкл решил, что дело в нём и его учёбе. Вот если бы он был примерным сыном, то мама с папой радовались бы, а не ругались.

Следующие полгода Майкл провёл в спортзале. С мячом в руках он думал о правильных движениях, бросковой стойке и чётких попаданиях. Слушал, как мяч взрывает сетку. Трёхочковая линия, пара ударов, два шага и по кольцу. Автопас, мяч, два шага и бросок. Три метра от кольца, два шага с места и снизу по кольцу.

– Майкл, расходиться пора!

Автопас, мяч в две руки, остановка двумя шагами и в баскетбольную стойку.

– Эй, Джексон, треня из овер, – раздалось где-то снаружи. Из того мира, где нет проблем. Нет развода и маминых слёз. Нет назревающего перехода из частной школы в обычную. Нет!

После решения о разводе родители начали игнорировать друг друга. Сначала папа жил и ел в своей комнате, к общему столу не выходил, а потом вообще перестал появляться дома. Комната постепенно пустела: первыми исчезли ноутбук и часть одежды, потом телик и лампа со стола, за ними – все вещи с полок в шкафу. Остались бледно-зелёные обои, бордовые кресла и диван, журнальный столик, бежевый ковёр и папин запах. Странно, раньше Майкл не чувствовал его. Папа ушёл не попрощавшись. Возможно, думал, сын не заметит.

Мама же, наоборот, стала раньше возвращаться домой и тиранить Майкла насчёт учёбы. Каждую минуту требовала, чтобы он занимался. Стала проверять не только электронный дневник, но и домашку. Домашку, на которую Майкл давно забил. Задавать вопросы или высказывать желания ему было запрещено. Вместо папы в квартире завелось мамино «надо». Убираться, умываться, учиться, есть и вовремя идти спать.

«Мяч лежит в руке. Присесть, выпрямиться и сделать бросок по кольцу».

– Давай спать, завтра в школу. Вещи собрал?

– Да.

– И после школы сразу домой. Ты слышишь? Нам надо кое-что решить.

Мама вытерла руки о жёлтое кухонное полотенце. Повесила его на ручку духовки и, наверное, на автомате пошла в ванную.