Но мороженное я тоже хотел, поэтому мелко и неуверенно закивал в знак согласия. Лицо, смоченное слезами, поцарапалось об грубую ткань маминой одежды и защипало. Внутри, где-то в районе солнечного сплетения обидно кольнуло.

– Ну, всё-всё, успокаивайся давай. Вытирай слёзки, всё хорошо. А я пока в магазин схожу. Приду, и у-у-у, как натрескаемся с тобой мороженного! И ни с кем не поделимся, сами всё съедим! – улыбка осветила её уставшее лицо и всю кухню.

Истерика начала отступать, и я уже мог контролировать себя. Оторвавшись от матери, я вытер слезы правой рукой и подошёл к окну. Мама вышла из кухни, и, судя по звуку, начала собираться. Мошки исчезли, вместе с ними и цветные шарики. Но в ушах до сих пор звенело. Я подошёл к раковине и хорошенько умылся.

Ледяная вода освежала и стягивало моё лицо. Кровь убегала туда, где было потеплее. Сопли и слёзы одним массивом закручивались в воронку и утекали в неизвестность слива, освобождая место для новой партии.

Что это?

Я освежался около минуты, и под конец увидел, как уплывающая слизь поменяла свой цвет. Или мне показалось, что увидел.

Сделав ещё один круг руками по лицу, я со злостью брызнул всё в раковину. Она обагрилась.

Ещё и ещё раз. Результат тот же. Только теперь она вся была красная.

Я принялся судорожно смывать всё это, параллельно очищая лицо от крови. Я весь горел. Нет, даже пылал. Целая буря эмоций терзало моё детское тело в тот момент. И я никак не мог схватить и раздавить хотя бы одну.

Ужасно боялся того, что мама всё увидит. Кстати, где она?

Через минуту всё было кончено. Вода приобрела свою естественную текстуру. Моё отражение в дверце микроволновой печи также сообщило о том, что с моим внешним видом всё в порядке. Только, кажется, немного побледнел, но ничего.

Я вышел из кухни, чтобы проводить маму. На ней было красивое зелёное платье в белый горошек, часы на правой руке и парочка браслетов на левой. Волосы собраны в пучок на затылке, удерживаемые массивной заколкой. Слишком шикарный наряд для того, чтобы быстренько сбегать в ближайший магазин.

– Ну как? – спросила мама, кружась перед зеркалом в прихожей.

– Очень красиво.

– Мой ты маленький джентльмен! – взяв с обувницы пару босоножек, она поставила их перед собой. – Я пошла в магазин. Вернусь скоро. Не скучай тут один!

Я вяло улыбнулся, выражая согласие. Быть одному крайне не хотелось. Но и оставаться с папой наедине, если, вдруг, он вернётся пораньше с работы, тоже не хотел.

Мама плюхнулась на стоящую в коридоре банкетку, и принялась обуваться. Я молча стоял рядом с ней, размышляя, чем мне занять себя после её ухода. В голову ничего притягательного не лезло. Обычные детские шалости и забавы. Решил, что порисую.

– Так, ну всё. Я пошла. Давай чмокну тебя, – мама вытянула губки уточкой и наклонилась ко мне. – Всё, закрывай дверь.

Поцеловав её в ответ, я взялся за ручку двери и потянул на себя, чтобы закрыть, как и было велено. Мама уже вышла на лестничную клетку и сделала пару шажков по ступенькам. В маленькую щель, которая осталась между дверью и стеной, я увидел, как она вздрогнула, остановилась и направилась назад к квартире.

– Стой, я забыла!

– Что забыла? – я открыл дверь.

Внутрь она не зашла. Мы стояли на пороге.

– Мусор забыла взять. Ладно, там в кладовке стоит старый чемодан, у которого папа-Серёжа сломал колёсико. Помнишь? Вот, его прям весь бери и на мусорку неси. Изнутри ничего вытаскивать не нужно! Прям как есть, так и неси. Понял?

– Да, старый чемодан со сломанным колёсиком вынести на помойку, – повторил я.

Мама потрепала меня по правой щеке.