В университете, где учился Максим, не преподавали латынь, но школьных знаний хватило на то, чтобы понять, что virgo – это дева, девственность, а rectum – ректально. Осмотр ректально

  Девственность? Мирослава девственница?

  Наследница баснословного состояния, доведшая своими выходками и загулами главу семейства до состояния, когда тот вынужден выдать ту, буквально насильно, замуж за человека, который точно, благодаря штату юристов, не позволит уйти на сторону этому самому состоянию.

- В чём подвох? – прямо заявил Максим, ещё когда Целестина устраивала пальто на плечики.

- Прости?

- Ты видела результаты обследования, давай говорить начистоту, я хочу точно знать, с чем имею дело.

- И что же тебя настолько, - с нажимом на «настолько», - озадачило?

- Пройди, - Максим показал на дверь в «переговорную», потом прошёл на кухню и вернулся с чашкой чая для Целестины и кофе для себя.

  Целестина сидела ровно, не притронулась к чаю, спокойно смотрела на Максима, давая ему собраться и начать разговор так, как он посчитает нужным.

- Буквально на днях ты рассказала мне историю про роман с рок-музыкантом, наркотики, пагубное влияние, и я поверил, тем более, имел возможность убедиться, что с наркотиками Мира знакома.

  Он внимательно смотрел на Целестину, но пробить броню железного спокойствия этой женщины было невозможно, как и прервать её молчание. Она слушала, сидя так же ровно и смотря так же спокойно.

- И сегодня я узнаю, что моя невеста – девственница. Это шутка такая? В чём подвох?

- Не шутка.

- А как же дружок рок-музыкант? Наркотики? Она встречается с этим… как его… - Максим щёлкнул пальцами, вспоминая дурацкое название рок-группы и псевдоним солиста.

- Его имя Данила Сергеевич Щербаков.

- Хорошо, Данила Сергеевич, - откинулся на спинку кресла. – Данила Сергеевич в курсе, что у него роман с Мирославой?

- Несомненно.

- То есть, Целестина, ты хочешь сказать, что тридцатишестилетний рок-музыкант, наркоман, встречающийся с двадцатидвухлетней девушкой, красивой, надо заметить, девушкой, не переспал с ней? – помимо воли в голосе Максима появились нотки сарказма.

- Ты видел заключение врача.

- Хорошо. Хо-ро-шо. Ты говорила, что они встречались с осени, пара месяцев выходит. Вероятно, этим можно объяснить, молодые девушки иногда романтичны, а мужчины проявляют терпение, - Максим ощущал себя базарной бабой, копающейся в чужом грязном белье, но точки должны быть расставлены. – Однако, Мирослава с семнадцати лет проживает самостоятельно, до этого она, насколько мне известно, училась в Англии и тоже не была обременена неусыпным контролем.

- К ней была приставлена охрана.

- Охрана не вмешивается в личную жизнь, - отмахнулся от ничего не значащего факта. – Каким образом ей удалось сохранить эту… реликвию до сегодняшнего дня? Что с Мирой не так? Меня интересует её психическое здоровье, в первую очередь.

- У тебя есть заключение специалиста.

- Брось, за девять минут, что этот специалист уделил Мире, невозможно диагностировать проблему, если она не очевидна. А проблема есть, - он развёл руками. - Если молодая, физически здоровая девушка отказывается от сексуальной жизни - она психически нездорова. Сексуальная абстиненция - это девиация, отклонения от нормы, это один из признаков психического отклонения.  

- Ты слишком категоричен, - Целестина даже выдавила из себя улыбку. – Если ты настаиваешь на более тщательном обследовании, нам придётся отложить подписание договора, а это, как ты понимаешь, не может не сказаться на твоём будущем, - вот это Максим понимал очень хорошо.

- Она не зависима, физически здорова, вряд ли она вела образ жизни, выходящий за рамки допустимого для её возраста и положения, не остаётся видимых причин поступать так, как поступает Сильвестр Прохорович, кроме психических отклонений Мирославы. Я хочу знать, чего мне ожидать от психически нездоровой жены, это единственное, что я хочу. Склонность к затяжным депрессиям, суициду, нуждается ли она в медикаментозном лечении. Всё, что может быть важно.