Виктор слушал, кивал, а потом прервал деда и спросил:

– Ладно, Кузьмич. Ты мне о казаках и жидах рассказать обещался. Слушаю!

Старик выпил еще полстакана, расправил усы и начал свой рассказ:

– Дело это давнее, Ваш бродь… Мне это еще мой отец рассказывал, а ему дед мой, а тому прадед, и уходит история эта корнями своими в давние века, когда стояла еще на Волге огромная и мощная жидовская держава царя Козарина! И все тогда тут жили под козарами, подчинялись им и платили им дань. Такие времена были… А страна козар была богатой и сильной, и была у них огромная армия, и крепости каменные, высокие, с башнями! И корабли деревянные, они их по Волге пускали и нападали на всех… А Волга тогда и не была Волгой, а называли они её по-козарски[69] Итиль…

Степь утопала в предрассветном тумане. Еще было темно, и лишь вдали черная полоса неба начала раскрываться и розоветь. Пьянящий своей свежестью воздух, переполненный горьковатыми запахами разнотравья, доносил стрекотание кузнечиков и редкие оклики птиц. Вдали виднелся черный силуэт хазарской крепости, возведенной заморскими византийскими архитекторами.

Пеший и конный гарнизоны попеременно охраняли границы империи. В эту ночь в крепость прибыл сам каган Аарон, готовясь к неожиданному удару по арабам.

В палате кагана горели факелы и лучины, сильно коптя. Он созвал своих советников, нескольких министров и самых важных раввинов.

Каган был еще очень молод. Ему только исполнилось восемнадцать лет, и он был полон сил, энергии и бесконечного желания изменить в государстве все и сразу, не считаясь ни с какими сложностями. Он был высок, худощав, его редкая черная бородка только начала пробиваться, а черные толстые пейсы, скрученные в аккуратные жгуты, доходили до его скул. Каган был черноок и кучеряв. Его мать была еврейкой, а отец был тюркским хазарином-иудеем. Длинные руки выдавали в нем кочевника. Если его фигура принадлежала воину, то глаза говорили о том, что он – вечно терзающий себя поиском истины и правды еврей.

– Я собрал вас для того, чтобы мы приняли до начала боя еще одно важнейшее решение. Со смешанными браками и детьми от язычниц надо покончить! Это мерзость в нашей среде, которую надо искоренить!

Все замерли в ужасе.

– Не пугайтесь! С нами Б-г! Во времена пророка Ездры этот вопрос уже стоял! И он не побоялся изгнать язычниц, жен иудеев, и их детей из земли обетованной![70] Хазария сегодня новый Израиль! И дабы иметь благословение Б-га, мы обязаны исполнять весь Закон, каким бы неудобным он ни был!

Перед тем как начать насильственное изгнание смешанных семей, Аарон решил обратиться к народу на большой дворцовой площади Итиля. Он долго говорил перед многотысячной толпой, срывая голос, вспоминая заповеди и наставления пророков. Говорил по пять минут, а затем сотни служащих передавали его слова дальше в толпу. Каган пил, переводил дыхание, а затем продолжал свою речь.

– Наше решение выглядит суровым и жестоким! Верно! И я никогда бы не решился на него, если бы не две важные причины! Первая причина – это моя ответственность и забота о стране! Я как каган обязан заботиться о материальных и духовных нуждах народа! Материальное – это защита от врагов внешних и внутренних, это своевременный сбор дани и налогов, это строительство мостов, городов, это защита торговых путей и установление хорошие отношений с нашими соседями. А духовное это жизнь в соответствии со священными законами Б-га, переданными нам пророком Моисеем! Духовные нужды включают в себя строительство новых синагог, иешив[71], домов изучения Торы и Талмуда, прием евреев из Византии и других стран, где притесняют наших единоверцев. Среди важнейших духовных нужд это моя забота о том, чтобы все иудеи нашей страны не гневили Б-га своим открытым нарушением святых заповедей!