А на следующий день вручил с явной неохотой денег и распрощался.

И теперь, исполняя волю отца, парень шел через всю Энгарийскую империю в Амальтар, дабы поступить в Академию. Добрую половину пути преодолел он с ходоками на обозах и торговцами. Недорого заплатил и уберег себя от нападения разбойников и различных неприятностей, какие могут повстречаться в дороге.

Но в двухстах лигах до столицы со спутниками пришлось распрощаться – те шли на юг и после очередного дозорного поста их пути расходились.

В тот же день, договорившись за умеренную плату с одним выпивохой, имеющим повозку, Ардус вновь отправился в путь. Однако извозчик довольно скоро запросил аванс, начал всячески изводить пассажира нытьем по поводу старых колес, которые надо бы как можно скорее менять, а денег нет. А под конец и вовсе отказался везти дальше, сославшись на то, что лошадь его устала и ей надо бы отдохнуть. Пришлось платить аванс. Выпивоха в первом же придорожном трактире купил на полученные деньги огромную бутыль мутного самогона, напился до безобразного состояния и упал с повозки, размозжив себе голову. Ехать без своего хозяина лошадь категорически отказалась. Пришлось сойти в маленьком богом забытом поселке со странным названием Заррия, где Ардус и повстречал сначала изуродованного язвами бродягу, а потом и толстяка-головореза.

«На сегодня с меня приключений хватит!», – устало подумал парень, едва волоча ноги по пыльной дороге. В желудке жалобно урчало, язык от жажды превратился в пергамент и неприятно царапал нёбо.

Ночлежка нашлась довольно быстро. Покосившаяся от времени сараюшка с тараканами размером с чернослив, но за умеренную плату и миской горячей еды. Хозяин без лишних слов проводил гостя в комнату, вручил ключи и, взяв деньги, так же молча удалился.

Ардус с наслаждением напился воды из глиняного кувшина, поел на скорую руку, стянул с себя одежду, рухнул в кровать и моментально уснул тяжелым без сновидений сном.

В Великие Степи пришел джут.

Голодный пес, не знающий пощады и жалости, забирающий всех, от мала до велика, убивающий если не сам, то своим ледяным мертвым следом, он полз во все направления, принося с собой только одно – смерть.

Сначала погибли старые животные и молодняк, потом – все захворавшие и ослабленные от голода. Когда пал почти весь скот, Корке собрал аул, снял перед понурыми людьми шапку, оголил седую голову и сказал:

– Нам нужно уходить.

Хотел добавить что-то еще, но словно онемел, забыл слова. Глянул поверх людей куда-то вдаль и водрузил шапку обратно на седую голову – холод стоял крепкий. Повторил:

– Нужно уходить.

Услышать такие слова боялись все. Корке это знал. Поэтому не стал ходить вокруг да около, пытаясь смягчить новость – к чему лить мед на полынь? Слаще она от этого не станет.

– Другого выхода нет, – произнес он, стойко выдержав колючие взгляды сородичей. Чеканя слова, произнес страшное: – Пришел джут.

Молчали, вслушиваясь в степной ветер – что он, великий и мудрый, скажет, какой даст совет? Но ветер лишь не злобно кидал в серые лица людей горсти колючего снега.

– Корке, куда уходить? – после долгой тягостной тишины произнес Тарун.

Он вышел вперед, заложив руки в карманы, слегка сутулясь. Небрежная медленная походка не скрыла в нем напряжения и напружиненной собачей агрессии, словно он готов был вот-вот бросится на вожака и вцепиться тому в горло. А ведь так бы и сделал, если бы не так сильно боялся гнева односельчан – те не простили бы ему такого. Сказал:

– За перевалом нет жизни, лишь выжженные пустыни – Песочный Шай-Нтан уничтожил все, ты сам это прекрасно знаешь. А здесь наш дом, здесь наш кров, здесь мы родились. Сюда ему не добраться. Не надо нам никуда уходить.