В соседней комнате за закрытой дверью лежал его отец, который за день до этого пришел домой пьяный с рассеченной переносицей, напрочь отказавшийся отвечать на вопросы и сразу же завалившейся в кровать.

Сбегая вниз по лестнице, мельком пробежала мысль о том, что надо было всё-таки связать жизнь с чем-то другим, с чем-то, что не заставит тебя вырываться из тёплой квартиры в такую рань, с чем-то, что не заставит тебя взаимодействовать с такими же озлобленными от неверно сделанного выбора людьми, которых ты встречаешь дома, по дороге или на работе. Выбравшись на улицу, молодого человека обдал еще более суровый поток ветра, чем получасом ранее на балконе. Проклиная судьбу и сменяемость времён года, он втянул голову в плечи и быстрыми шагами пошёл в сторону автобусной остановки. Увидев удаляющиеся от нее габаритные огни, он тихонько начал шептать ругательства, теряя всякое над собой обладание, но сделав музыку погромче, прибавил ходу, понимая и принимая тот факт, что это путешествие дастся ему большой кровью. Будто услышав его мысли, судьба вырубила Мише один из беспроводных наушников, сделав прослушивание музыки по пути совсем невыносимым. А ведь ещё вчера вечером он хотел поставить их на зарядку, но оказавшись дома, стало уже не до этого.

Нелёгкая судьба мотала их с отцом в хвост и в гриву, сокращая количество приятных воспоминаний до минимума, не заставляя напрягать воображение, пытаясь вспомнить что-то хорошее. Миша, вернувшись из армии, узнал о том, что у отца рак, а сам Давыдов-старший отнесся к этому с невиданным безразличием, будто услышал прогноз погоды на завтра. От госпитализации, от курса терапии, от любого медикаментозного и альтернативного способа лечения он отказался, уволился с работы, написал завещание, и позвонил Гришаевым. Гришаевы были друзьями отца и просто хорошими людьми, которые высоко ценили договоренности и всегда исполняли свои обязательства. Семья потомственных врачей, они держали под собой весь нелегальный сбыт лекарственных препаратов в ближайшем районе, выполняя все операции с максимальной осторожностью и педантичностью, закупая на вырученные деньги лекарства и оборудование для своей частной клиники, либо жертвуя его в бюджетные организации. В схеме состояли многие влиятельные люди из аппарата здравоохранения и муниципальных организаций, которых текущий порядок вещей вполне себе устраивал.

Отец был человеком, будто бы знающим наперед все хитросплетения судьбы, имея при себе план дальнейших действий и сохраняя хладнокровность в любой ситуации. Мишу такой расклад не устраивал от слова совсем. Был период, когда он истерично доказывал необходимость врачебного вмешательства, были моменты, когда он готов был добиться признания Дмитрия Денисовича, отца своего родного, недееспособным и привлечь к работе психотерапевтов. Кидаясь на стены от безуспешных попыток переубедить его, он убегал из дома, найдя спасение в тусовках с дешёвым алкоголем и такой же дешёвой компанией. Но чуть позже возник довольно трудный диалог между сыном и отцом, который заставил Мишу отступить от своих планов, приняв выбор умирающего человека. Детали диалога не выходят у него из памяти и с мыслью о сказанных словах приходиться засыпать, просыпаться и жить. Но ему нужно как-то научиться уже. Отпустить отца. Отпустить себя. Отпустить все мыли, направив фокус на то, что сейчас действительно может быть важно. На вещи, которые можно ещё исправить, на ситуации, которые обуздать будет проще, чем угасающего на глазах сумасброда, который был для него в последнее время дороже жизни.