И последнее. Мне приходилось сталкиваться с тем, что при изучении следственных материалов обнаруживалась ошеломляющая человеческая правда, которая внезапно всплывала в связи с заявлениями преступника. В подобных случаях я с самого начала знаю, что буду не на высоте: все мои профессиональные усилия и десятки часов работы не помогут. Мой анализ будет всего лишь очередной речью. Но иначе и быть не может. Мне кажется, это понял Трумен Капоте[6], посвятивший себя служению слову и отстаивавший правду своих главных персонажей: убийц, следователей, представителей средств массовой информации, адвокатов, прокуроров и издателей. Он завершил свой грандиозный труд[7], ни разу не изменив трезвой отстраненности и не поддавшись искушению вытащить из шляпы кролика. Его повествование остается хладнокровным. И мы знаем, какой ценой это достигнуто! Гениальности писателя хватило на то, чтобы рассказать о работе экспертов точнее, чем это делается в реальной жизни: ведь мы никогда не сможем потратить столько времени и труда на одно уголовное дело, подробно описывая его от совершения преступления до реакции общества.

Но особенность нашего подхода состоит не в том, чтобы не становиться ни на чью сторону и оставлять каждому свою правду. Безусловно, любое обобщение при рассмотрении такого феномена, как серийные убийцы, в значительной степени является мифом, учитывая географическое, культурное и психологическое разнообразие совершаемых преступлений. Однако с клинической точки зрения можно выделить общие причины и закономерности. Убивать и делать это снова и снова – подобное совместимо только с некоторыми, довольно специфическими фактами биографии, особенностями организации личности и отношения к миру. Иными словами, насколько я не верю в общую теорию преступности, настолько же считаю, что у большинства serial killers обнаруживаются одинаковые «силовые линии».

Именно их поискам и посвящена эта книга; в ней мы не раскроем тайну полностью, заменяя тьму светом, но зададим условия уравнения, обозначив его неизвестные.

Не было никаких предпосылок тому, что я стану, по выражению моих детей, «психиатром ужасов». На самом деле моя карьера судебного эксперта, «специализирующегося» на серийных убийцах, возникла из-за двойной травмы: профессиональной и личной.

Речь идет о моей встрече с Жюльеном.

Любой эксперт-психиатр однажды сталкивается с чем-то чудовищным. Это родители, убивающие своих детей; изверги, разделывающие трупы жертв; безумцы, чьи действия сопровождаются грубым насилием; преступления, отличающиеся немыслимой кровожадностью и варварством. Испокон веков история судебной психиатрии изобилует уголовными делами, будоражащими общественность, – настолько мотивы преступников не вяжутся со здравым смыслом. Подобно всем, кто соглашается погрузиться во мрак преступлений, совершенных «без причины», я столкнулся со своей порцией мерзостей. Но независимо от степени жестокости до встречи с Жюльеном я примерно знал, с чем имею дело. Когда отец убивает дочь, чтобы уничтожить воплотившегося в ней демона, или медсестра умерщвляет больного, потому что его тело находится во власти зла, врач обнаруживает психопатологический симптом пароксизмального бреда. Ему удается выявить вспышку, характерную для человека, который балансирует на краю пропасти. У преступника с психическим расстройством такая вспышка характеризуется немедленным действием, направленным на защиту чего-то жизненно важного для него. Врач знает, что такой субъект переходит к нападению, когда чувствует себя на грани психического распада. Например, ему угрожает пугающий образ матери-кровосмесительницы, которая превращается в монстра и собирается поглотить его. Теоретически психиатр обладает клиническими инструментами для расшифровки процессов, порождающих такой переход к преступному деянию. Случай Жюльена выходил за рамки известных методик. Справедливости ради стоит отметить, что в судебно-медицинской экспертизе я был новичком, однако это еще не все объясняет. Как бы то ни было, после этой встречи для меня ничто уже не будет как прежде.