Рукопожатие понравилось Ли У и одновременно внушило сомнения – слишком крепкое, чтобы отражать внутреннюю уверенность. Ной немедленно отвернулся, чтобы уладить что-то с лодками. Кажется, их следовало пересчитать.

– Я хотел бы поговорить с вами. – Тихо попросил Ли У.

– Со мной?

– Вы наш… – Он отменил слово «начальник», поискал другое.

– Папашка. – Легко решился он.

Мужичок не усмехнулся, продолжал слушать с чуть напряжённым вниманием.

– Думали вы о том, что миллион лет – довольно большой срок?

– Ну, да. Вроде.

Ли У натянуто улыбнулся, чтобы скрыть нарастающее разочарование. «Папашка» смотрел на него светлыми немигающими глазами. Ёжик максимально коротко остриженных волос, сквозь который полукругом проступал осенний вялый свет, не прибавлял комизма его облику.

Ной сделал пригласительное движение и повёл его к тёмной полосе песка. Шипела вода, проникая между песчинками, нервы раздражал лёгкий звук камешков, которыми играла волна.

– Слышите? – Спросил Ной и оттопырил ухо пальцем. – К вечеру будет небольшое волнение.

Он улыбнулся так, будто его рот подтянули на ниточках.

– А мы будем сидеть в тёплых гнёздах.

– Нам следует подумать о подстраховке.

– О чём, простите?

– Что-то вроде обратного отсчёта. Я вам объясню. Работу нужно начать с первого дня. Мы не имеем права покидать побережье, но…

– Кто вам сказал? – Срезал Ной. – Забить на подвиги можно в любую минуту.

– Да?

Врач оглянулся на горы – лиловые до неба и гладкие под уползающим Солнцем, на горные тропы, – как только уйдут грузовики, их завалят камнем и зальют искусственной лавой.

– В северной части острова работает диспетчерская.

– Пока работает. Вам известно, что через полгода все посторонние будут эвакуированы – ради чистоты эксперимента.

Начальника-папашку окликнули, и он, снова подарив врачу свою великолепную бессмысленную улыбку, зашагал на кривоватых чёрных ногах, увязая в песке. Спешит к оставленной стае.

– Мы поговорим! – Крикнул он, оборачиваясь. – В любом случае, делайте всё, что сочтёте нужным.

Смех молодой женщины, взлетевший в прозрачной тишине, почему-то пробудил в груди Ли У отчётливый ужас.

Сто первый или сто второй год после запуска программы Домой.

– У них трудности, господин консул. Медицинская помощь отсутствует, а иммунитет тает. Плантации водорослей, очевидно, заброшены…

– Как это печально. Я могу что-нибудь сделать для этих храбрых… м-м, людей?

Ей показалось, что вопрос относился к последнему слову. Она тонко улыбнулась.

– Конечно, господин консул. Эти… люди нуждаются во втором дыхании. Возможно, новые поколения утратили ощущение цели. Или же оно было утрачено первыми уже через пару лет. Наблюдения с воздуха показывают, как бы это сказать… уныние. Ящик с медикаментами, ваше приветствие и приветствия глав других государств могли бы подбодрить их.…

Консул вздохнул.

– Не лучше ли свернуть всё? Риск слишком велик. Смертность?..

– Ужасающая, господин консул. В том числе, новые инфекции.

Тень беспокойства коснулась его лица. Она поспешила:

– Опасности эпидемии нет, ведь эксперимент локализован естественными преградами.

– Я готов пожать руку любому из них.

Теперь она узнавала своего консула – его отрывистый голос во время знаменитого репортажа сразу после переворота.

– Но они граждане своих государств, там ведь полно и наших. Их права защищены. Что?

– Я была в адвокатской фирме. Теперь она называется по-другому и… Кунштюк в том, что в конторе есть клерк, который всё помнит. Он работает на них восемьдесят лет.

– Похоже, кроме меня и этого бедолаги никого не волнует печальная история. И, конечно, вас, сударыня. Писатели – соль земли. Или океана?