Я задумался, с чего бы начать.

– Ваш отдел, Всеволод Сергеевич, в НИРФИ17 занимается исследованием радиосигналов из далекого космоса с целью поиска информации с далеких разумных цивилизаций. Но ведь Вселенная бесконечна в пространстве и времени. И если есть в ней внеземная разумная жизнь, то наверняка существует и более разумная, чем земная. А это значит, что она давно бы освоила нашу Солнечную систему и присутствовала бы в нашей жизни не в предположениях, а наяву. А ее здесь нет. Значит, или ее нет вообще, или она есть, но на таких больших расстояниях, что время существования цивилизации вообще значительно меньше времени преодоления этого расстояния при сколь угодно развитой технике перемещения и связи.

– В Ваших рассуждениях, Павел Павлович, – сказал он, закутываясь в одеяло, – есть ошибочные исходные положения. Во-первых, та часть Вселенной, которую мы знаем, не бесконечна во времени и пространстве. Вы, конечно, в курсе, что по одной из теорий – теории первоначального взрыва – Вселенная возникла около пятнадцати миллиардов лет назад. Сейчас это доказывается экспериментальными наблюдениями красного смещения электромагнитных сигналов, доказывающих расширение Вселенной, разбегание галактик. А это значит, во-вторых, что, возможно, зародившиеся в недрах космоса цивилизации развиваются параллельно нашей. И может даже быть, что мы самые первые и самые развитые и, как множество других цивилизаций, бьемся над вопросом космических связей. Вы правы, что время существования цивилизаций ограничено. Факторов гибели зародившейся жизни, достигшей разумного уровня, множество. Но это не значит, что нужно прекращать поиск. Я уверен, что с развитием научно-технического прогресса впереди человечество ждет масса удивительных открытий.

Разговор был очень интересным. Мы проговорили часа полтора, пока я не понял, что нельзя быть излишне навязчивым, тем более что уважаемому ученому надо еще поспать. Разговор этот состоялся в конце шестидесятых, после чего я несколько раз посещал отдел НИРФИ, руководимый Всеволодом Сергеевичем, знакомился с работниками отдела, но совместных проектов в работе не возникало.

Они возникли несколько лет спустя, когда я стал главным инженером СКБ и, кроме своей основной работы, увлекался созданием средств лечения онкологических заболеваний. Всеволод Сергеевич в то время разработал прибор для измерения глубинной температуры в теле человека – радио-термометр. Этот прибор стал одной из составляющих гипертермической радиосистемы для лечения новообразований.

У Всеволода Сергеевича родилась идея серийного выпуска его детища – радио-термометра. Для этого необходимо было провести конструкторско-технологическую работу по доведению макетов до уровня серийной продукции. По этому поводу мы с ним посещали специализированные главки Министерства электронной промышленности, Министерства промышленности средств связи, но преодолеть планку специальной государственной комиссии не удалось. Способ излечения онкологических больных методом гипертермии так и остался на уровне экспериментальных лабораторий.

В начале восьмидесятых, когда я уже был директором СКБ, Всеволод Сергеевич пригласил меня на конференцию в Зеленоград, посвященную применению радиоэлектроники в медицине. Там в свободное от заседаний время у нас состоялся еще один интересный разговор.

– Всеволод Сергеевич, я недавно прочитал статью об экспериментах американских исследователей телепатической связи. Индуктор на автомашине с использованием генератора случайных чисел фиксирует на карте обозначенную генератором площадь. Едет туда и наблюдает там окружающую обстановку. Экспериментатор, стоящий рядом с реципиентом, у которого завязаны глаза, просит его рассказывать, что он видит. Реципиент рассказывает, затем снимает повязку и рисует на бумаге увиденное индуктором. Воспроизводится все с точностью до количества деревьев на аллее. Можно поверить?