– Зайдешь?

– Да, конечно, герметик не зря с собой вожу второй день, – задорно ответил на ее предложение.

Привычный подъезд, болезненно-желтые стены, пятнадцатый этаж, фольгированная дверь, пахнуло кошачье-собачьим присутствием. Возможно, кто-то из них сдох. Хоть бы это был котяра. Но именно он вышел встретить хозяйку с мордой «че пожрать принесла?», обнюхал ее руки и сумки. Увидев меня, сверкнул глазами и удалился к себе, видимо на подоконник. Значит, почил вечным сном Флиппер. Жаль пса, отзывчивый и веселый малый был.

– Пес сдох? – расстроенно спросил я.

– Нет, он у мамы вместе с сыном.

– Так и кота можно было с собой взять. Или черный хвостатый пират предпочитает компанию киски? – с прищуром продолжал переманивать Аленку в нормальное, привычное для нас русло общения, обильно приперченное юмором. Но она не торопилась выходить из образа. Так прессовать меня еще никому не приходилось. Если проблемы, то поделись. Или начни их решать, сказав, что сегодня не до встреч. Все остальное похоже на вымогательство. Леша как правительство: на контакты с террористами не идет!

– Давай по-быстрому пройдусь герметиком. Дай либо духи, либо средство для снятия лака. Не смотри на меня удивленно. Мне нужно снять лак с ногтей и обезжирить ванную для герметика, – шутки не достигали цели. Точнее, достигали, но толстая прослойка погруженности в образ страдающей нимфы была непробиваема.

Видно было, что Аленка начала оттаивать. «А нужно ли продолжать играть?» – наверняка вертелось в ее голове. Я удалился в ванную и начал свои манипуляции с белой и тягучей, как зубная паста, строительной химией. Прошелся, жирно выдавливая герметик, по периметру водного ложа, наложив белый толстый шов. Алена подкралась сзади, наблюдая за процессом. Лишнее убрал бумагой.

– Не плотина в Аризоне, но оборону от водяных напоров будет держать. Сегодня еще попользуйся в привычной тебе манере ежика, то есть соберись в пучок. А завтра смело можешь направлять струю куда заблагорассудится. Герметик застынет и закупорит щели. Чайком попотчуй, и я поехал.

Она молча пошла копошиться на кухне, пока я собирал в пакет герметик, бумажки. По грохоту посуды в раковине стало понятно – все по-старому, без изменений. Раскиданные вещи одинокими кучками неряшливо пестрели на фоне острых углов квартиры. Покачал головой.

Сообщение с предложением она получила с утра перед работой. Машину не взяла – планировала сегодня прийти со мной. Это неуважение к гостю, любовнику, человеку. Все равно что сказать «ты большего и не заслуживаешь» и погрузить в пучину своего хаоса, не считаясь с моей эстетикой.

Чай без сахара, черный, ждал меня на столе. Алена вышла на балкон, курила. Вернувшись, сказала: «Уже поздно, оставайся».

Она ритуально расстелила постель, пошла в душ. Легла молча в вызывающе сексуальном белье. Механизм был запущен. Одеяло с моей стороны приятно оттопырилось. Руки скользнули по спине Аленки, огибая ее плавные перегибы. Она перевернулась. Начал ее целовать. Но она сегодня необъяснимо пассивна. Как оловянный солдатик, Алена приняла бездвижную позу на посту печали.

– А если так? – грубая рука стянула кружевные трусики.

– Не надо, – еле слышно произнесла Аленка.

Просьба скорее была похожа на эротичное «О, нет. Но давай». И я залез на нее. Две жесткие пощечины прижгли мой норов с разных сторон так молниеносно, что жечь стало не сразу. Словно два разряда шокером пронзили тело и обострили все чувства. Встал, начал собираться. Обулся на босу ногу. Носки и трусы поместились в карман. Все это произошло со скоростью горящей спички. Две резкие инъекции зарядили адреналином.