– Имя в самый раз для принцессы, – с одобрением отвечает Джейс и улыбается. Зубы у него очень белые.

– Я не принцесса.

Джейс задумчиво на меня смотрит:

– Ты так категорично об этом говоришь. Я должен знать о тебе что-то важное?

Разговор у нас на грани сюра. Сам факт того, что Джейс Гарретт должен или хочет знать что-то обо мне, противоречит логике. Вместо того чтобы заявить об этом, я признаюсь:

– К примеру, секунду назад я хотела нанести телесные повреждения человеку, с которым только что познакомилась.

Отвечает Джейс далеко не сразу, точно взвешивая мысли и слова.

– Ну… – произносит он наконец. – Наверное, многие принцессы такое чувствуют. Браки по расчету и все такое… Не угадаешь ведь, с кем тебя свели. Только… не мне ли ты хотела нанести телесные повреждения? Если да, то намеки я понимаю. Вместо того чтобы бить мне коленные чашечки, просто попроси меня уйти с твоей крыши.

Джейс вытягивает ноги и кладет руки за голову, абсолютно расслабившись на абсолютно чужой территории. А я тем не менее выкладываю ему все о Клэе Такере. Может, дело в том, что Трейси нет дома. Может, в том, что мама ведет себя как чужая. Может, в том, что Тим – идиот, а Нэн пропала без вести. Может, в самом Джейсе, в его непринужденной позе. Он ведь ждет моих откровений, словно его интересуют личные проблемы посторонней девчонки. Как бы то ни было, я ему рассказываю, а когда заканчиваю, возникает пауза.

Свет моего окна в полумраке озаряет профиль Джейса.

– Ну, Саманта, – начинает он, – тебя с этим парнем познакомили, а дальше все пошло под откос. Так что убийство с целью самозащиты пришить вполне могут. Мне самому периодически хочется убить людей, с которыми я знаком еще меньше. Покупателей в супермаркете…

У меня на крыше психопат?

Я незаметно отодвигаюсь от него, а Джейс продолжает:

– Тех, кто подходит к маме, когда она вывозит из дома все семейство и говорит: «Знаете, этого же можно избежать». Будто большая семья, ну, я не знаю, пожар, а они медвежонок Дымняшка.[1] Тех, кто говорит папе о вазэктомии и о дороговизне колледжей, словно он не в курсе. Таких мне хотелось поколотить не раз и не два…

Ну и ну! В школе, да и нигде вообще я не встречала парней, которые так быстро переходят от болтовни к делу.

– Стоит приглядывать за людьми, которые знают, какая дорога самая правильная, – задумчиво говорит Джейс. – А то задавят, если вдруг на пути у них окажешься.

Я тут же вспоминаю, как о вазэктомии и о дороговизне колледжей высказывалась мама, и говорю:

– Мне очень жаль.

Явно удивленный, Джейс поворачивается ко мне:

– Вообще-то мама велит жалеть людей, которые считают себя самыми правильными и навязывают это другим.

– А что говорит твой папа?

– Тут он полностью солидарен со мной. Как и вся семья. Мама – наш пацифист.

На баскетбольной площадке громко смеются. У меня на глазах парень хватает девушку за талию, кружит, потом опускает на землю и прижимает к себе.

– Почему ты не с ними? – спрашиваю я Джейса.

Он долго смотрит на меня, словно обдумывает ответ, и наконец говорит:

– Саманта, а ты как думаешь?

Потом Джейс встает, потягивается, желает мне доброй ночи и спускается по шпалерам.

Утром я чищу зубы – все как обычно, и лицо в зеркале обычное. Белокурые волосы, голубые глаза, веснушки – ничего особенного. Не верится, что ночью я сидела в одной ночнушке и изливала душу чужаку, и не кому-нибудь, а Гарретту.

За завтраком я спрашиваю маму, где она познакомилась с Клэем Такером, но не выясняю практически ничего: мама увлеченно пылесосит ковры в коридоре и отвечает коротко: «На политическом мероприятии». Кроме политических мероприятий мама почти никуда ходит, потому толку от ее ответа немного.