– Точно! – отзывается Клей, широко улыбаясь, и протягивает мне чашку. – Саманта, неси самую большую кружку. Я живу на кофеине. Это моя слабость. – Он подмигивает мне.

Вернувшись из кухни во второй раз, я ставлю кружку на стол перед Клэем.

– Ты полюбишь Саманту, – обещает Клэю мама. – Она такая умница! Последний семестр она занималась по программе повышенной сложности, и везде у нее самые высокие баллы. Она состоит в редколлегии школьного ежегодника и школьной газеты, была в школьной команде по плаванию… Звездочка моя! – Мама дарит мне улыбку, настоящую, которая отражается в глазах, и я отвечаю тем же.

– Саманта вся в мамочку, – говорит Клэй.

Мама поворачивается к нему и смотрит как зачарованная. Они переглядываются, мама устраивается на подлокотник кресла, в котором сидит Клэй. Эй, я что, сквозь землю провалилась? Ясно, я здесь лишняя. Тем лучше! Не поддамся соблазну вылить горячий кофе из самой большой кружки на колени Клэю. Или что-нибудь холодное на маму.

«Ответьте мне, ответьте!» – беззвучно умоляю я, набрав номер.

Раздается щелчок, но отвечает мне не Нэн, а Тим.

– Дом Мейсонов, – говорит он. – Если ты Дэниэл, то Нэн нет дома. Она на свидании с парнем, у которого член больше твоего.

– Нет, я не Дэниэл, – уверяю я. – Так это правда? Ну, что у Нэн свидание?

– Конечно же нет. Нэн повезло, что она захомутала Дэниэла. В общем, тоска зеленая, мать ее, – усмехается Тим.

– Где же она? – удивляюсь я.

– Да где-то здесь, – услужливо отвечает Тим. – Я у себя в комнате. Ты когда-нибудь задумывалась, какую роль играют волосы на пальцах ног?

Тим под кайфом. Как всегда.

– Можно мне поговорить с Нэн?

Тим обещает ее позвать, но проходит десять минут, а ее нет. Тим, наверно, забыл, что говорил по телефону.

Я вешаю трубку и буквально на миг ложусь на кровать и смотрю на потолочный вентилятор. Потом открываю окно и вылезаю на козырек.

Как обычно, у Гарреттов свет горит почти везде. Даже на подъездной аллее, где Элис, ее полуодетые друзья и несколько братьев Гарреттов играют в баскетбол. Может, там и бойфренды сестер. Сразу не определишь, они скачут как бешеные, музыка орет из айпод-спикеров, стоящих на ступеньках крыльца.

В баскетболе я особенно не разбираюсь, но, похоже, играющим весело. В окне гостиной видны мистер и миссис Гарретт. Он сидит в кресле, к спинке которого прислонилась она, и показывает ей что-то в журнале. Уже поздно, а у них в спальне, где спит и младенец, горит свет. Неужели Пэтси боится темноты?

Вдруг совсем рядом, буквально подо мной, раздается голос:

– Привет!

От страха я едва не теряю равновесие, но чувствую, как кто-то поддерживает меня за лодыжку. Потом слышу шорох: неизвестный парень по шпалерам влезает на крышу, прямо на мое секретное место.

– Привет! – снова говорит он и усаживается рядом, словно давно меня знает. – Тебя спасти?

Я пристально смотрю на парня. Это явно Гарретт, но не Джоэл. Который же он? Вблизи и в свете, льющем из моей спальни, он внешне отличается от большинства Гарреттов – стройнее, жилистее, кудри у него светлее, с желтоватыми бликами, которые появляются у темноволосых летом.

– Зачем меня спасать? Это мой дом, моя крыша.

– Не знаю. Просто увидел тебя здесь и подумал: Рапунцель. Принцесса, заточенная в башне. Волосы у тебя длинные, светлые, вот я и…

– Ну а ты кто? – Я знаю, что засмеюсь, если парень скажет «принц».

– Джейс Гарретт, – представляется он и собирается пожать мне руку, словно мы на собеседовании для поступающих в колледж, а не сидим на крыше среди ночи.

– Саманта Рид. – Я пожимаю ему руку, автоматически вежливая, вопреки невероятным обстоятельствам.